18 апр. 2017
472
В кино я ходил в воскресенье в подмосковном современном кинотеатре. В зале, где показывали «Время первых», было человек 20, то есть зал был заполнен процентов на 30. Зато в соседнем зале на «Форсаже 8» был аншлаг. Почему так? Фильм попадает в эпоху 60-х, время культурного взлёта – бума. Мир, очнувшись от кошмара войны, рвётся за пределы Земли, осваивает космос. Наше поколение – дети бумеров, тех, кто тогда строил ракеты, дороги, дома, открывал месторождения и делал большую науку.
Наверное, символом для наших отцов были такие люди как Гагарин, Леонов и, конечно, Королёв. Королёв в фильме показан как почти идеальный отец, который знает, куда лететь, зачем, и, главное, спать не будет, генерала не побоится, чтобы живым тебя вернуть. Вообще тема отца очень прочерчена в фильме. Вот я позавидовал Леонову, когда его отец берёт с собой косить. Подумал, как естественно тогда передавались знания, рабочие навыки и ценности. А потом отец находит его в ночном поле, как Королев ищет его то в космосе, а то в зимней тайге, ищет отчаянно, против всех и находит. Проблема была в том, что если отцы улетали в космос, делали науку, строили БАМ – мы их мало видели, они спасали других, но не нас.
Например, психология, и как наука, и как практика, открылась только с перестройкой. Мой курс был последним кого ещё распределяли, и мы, 100 психологов на всю страну, были никому не нужны. Открывшийся за железным занавесом мир дал удивительные возможности в моей профессии и в моём духовном развитии.
Идентификация с космонавтом заменяла нашим отцам крутые тачки, как в жизни, так и на экране. В этой идеологии не было места для личного, только для коллективного успеха. Даже чудом заработав деньги, их нельзя было потратить на машину, квартиру или участок – на все эти материальные блага были очереди по месту работы.
Интересно, если бы в кино 60х показывали бы этот фильм и рядом «Форсаж 8», куда бы пошли наши отцы, когда им было 20, и куда бы пошли мы? Ведь ходили же на трофейные фильмы наши отцы в своём детстве. Говорят, что новых 25-летних не мотивирует материальное так сильно, как 45 летних, когда им было 25. Не значит, что им не важна материальность, но им нужно что-то ещё. Может им, как Илону Маску, удастся совмещать космические прорывы и строительство крутых тачек, а в открытых границах современного мира не так важно где. А с кем посоревноваться на дороге или в космосе найдётся всегда.
А фильм для меня и моих сверстников, начавших жизнь на излёте 60х, попадает в какую-то сложную точку идентичности, возможно из которой и зародилась пограничная судьба нашего поколения. Какая-то часть нас, как обломки великих кораблей, продолжает вращаться на орбите, а какая-то вросла в реальность европейской буржуазной жизни. И душа смотрит на звезды, а эго боится разорвать пуповину, которой мы привязаны к матери, матрице нашей судьбы.
Наверное, символом для наших отцов были такие люди как Гагарин, Леонов и, конечно, Королёв. Королёв в фильме показан как почти идеальный отец, который знает, куда лететь, зачем, и, главное, спать не будет, генерала не побоится, чтобы живым тебя вернуть. Вообще тема отца очень прочерчена в фильме. Вот я позавидовал Леонову, когда его отец берёт с собой косить. Подумал, как естественно тогда передавались знания, рабочие навыки и ценности. А потом отец находит его в ночном поле, как Королев ищет его то в космосе, а то в зимней тайге, ищет отчаянно, против всех и находит. Проблема была в том, что если отцы улетали в космос, делали науку, строили БАМ – мы их мало видели, они спасали других, но не нас.
Наше детство пришлось уже на излёт этого бума, полеты стали чем-то обычным, трудовой энтузиазм сильно погас, а вот поездка за границу, джинсы, жвачка и музыка представлялись чудом. Но мы ещё не хотели быть юристами и экономистами. Королёв, да и наши отцы продолжали быть для нас образцами пути, бессеребрянного и интересного. Материальность, не смотря на бедность, талоны на мясо и колбасу, не определяла нашего выбора образования и профессии. Но материальность взяла свое, союз рухнул, и для многих это стало невероятными возможностями, а для многих катастрофой.
Например, психология, и как наука, и как практика, открылась только с перестройкой. Мой курс был последним кого ещё распределяли, и мы, 100 психологов на всю страну, были никому не нужны. Открывшийся за железным занавесом мир дал удивительные возможности в моей профессии и в моём духовном развитии.
Идентификация с космонавтом заменяла нашим отцам крутые тачки, как в жизни, так и на экране. В этой идеологии не было места для личного, только для коллективного успеха. Даже чудом заработав деньги, их нельзя было потратить на машину, квартиру или участок – на все эти материальные блага были очереди по месту работы.
Интересно, если бы в кино 60х показывали бы этот фильм и рядом «Форсаж 8», куда бы пошли наши отцы, когда им было 20, и куда бы пошли мы? Ведь ходили же на трофейные фильмы наши отцы в своём детстве. Говорят, что новых 25-летних не мотивирует материальное так сильно, как 45 летних, когда им было 25. Не значит, что им не важна материальность, но им нужно что-то ещё. Может им, как Илону Маску, удастся совмещать космические прорывы и строительство крутых тачек, а в открытых границах современного мира не так важно где. А с кем посоревноваться на дороге или в космосе найдётся всегда.
А фильм для меня и моих сверстников, начавших жизнь на излёте 60х, попадает в какую-то сложную точку идентичности, возможно из которой и зародилась пограничная судьба нашего поколения. Какая-то часть нас, как обломки великих кораблей, продолжает вращаться на орбите, а какая-то вросла в реальность европейской буржуазной жизни. И душа смотрит на звезды, а эго боится разорвать пуповину, которой мы привязаны к матери, матрице нашей судьбы.