Все новости
Стыд
27 мая 2018
421
Очень глубокая, захватывающая, вызывающая много чувств, книга. Настоящий психологический триллер. Карин Альвтеген – внучатая племянница Астрид Линдгрен, - на протяжении всего романа она держит в напряжении, вызывает волнение: что же будет дальше.
«Дорогой Бог..,
Помоги мне стать умным и добрым,
Чтобы мама и папа мной гордились.
И чтобы они меня любили.
АМИНЬ» ©.
К стыду приводит невозможность соответствовать идеальному «Я». И чем сильнее попытки ему соответствовать, тем мучительнее стыд.
Испытывая вину, человек стремиться ее искупить, заплатить штраф за совершенный поступок. А как исправить то, что я не идеален, не соответствую? Нужно перестать желать, перестать быть активным, перестать чувствовать, перестать жить. Спрятаться. Стать невидимым. Изолироваться.
Штрафы бывают разными. Например, тюрьма. Только в данном случае штраф не деньги, а время...
И тюрьмы бывают разными.
Тюрьма – с территорией, обнесенной заборами в нескольких метрах друг от друга, а по верху каждого спираль колючей проволоки. Заключенными здесь становятся по решению суда.
Тюрьмой могут стать границы собственной квартиры, защищающей от внешнего мира, от пропасти и пустоты, отделяющей человека от других.
Есть тюрьмы, где границы внутри себя самого, тюрьмы, в которые идут по собственной воле. Обвинение здесь выносится сначала извне. А затем прочно остается внутри. Этот голос, рвущийся откуда-то из глубин, неустанно осуждает, наказывает, несмотря на отчаянные попытки восстановить порядок и справедливость, доказывает бесполезность существования, отсутствие права жить... Виновен с самого начала! Виновен во всем, за все, за всех: что не идеален, не достоин, что не справился, не спас, не выполнил, нарушил, не угодил. Двери в камеру закрываются. И открываются они только по собственному желанию (если, конечно, ключ не выброшен).
«Ей снится сон: «Красные кирпичные стены. Подвал. Она в подвале, но не знает, что это за подвал. Дверей нет. Она ощупывает шершавый кирпич, надеясь найти впадину, трещину, хоть какой-нибудь признак отверстия, но ничего нет. Неожиданно она понимает, что в стене замуровано тело человека, она не знает, кто это, но знает, что замуровала его сама... Человек на рельсах. Гудок поезда. Она должна спасти, но не успевает. Вот только она никак не может вспомнить – чью жизнь она должна спасти. Нужно остановить теперь гудок. Как-то остановить» ©.
Этот гудок можно попытаться заглушить, создавая внешний фасад красивейшей мозаикой, но он будет продолжать звучать. Его можно попытаться заесть и разнестись телом до размеров квартиры, но он будет продолжать звучать.
И никакое правительственное помилование здесь не поможет. В оправданиях нет смысла. Никакая амнистия не нужна. И свобода тоже. Там, за колючей проволокой, или границами квартиры, тела, все равно нет места. Все равно же нет права на собственное существование...
«Дорогой Бог..,
Помоги мне стать умным и добрым,
Чтобы мама и папа мной гордились.
И чтобы они меня любили.
АМИНЬ» ©.
К стыду приводит невозможность соответствовать идеальному «Я». И чем сильнее попытки ему соответствовать, тем мучительнее стыд.
Испытывая вину, человек стремиться ее искупить, заплатить штраф за совершенный поступок. А как исправить то, что я не идеален, не соответствую? Нужно перестать желать, перестать быть активным, перестать чувствовать, перестать жить. Спрятаться. Стать невидимым. Изолироваться.
Штрафы бывают разными. Например, тюрьма. Только в данном случае штраф не деньги, а время...
И тюрьмы бывают разными.
Тюрьма – с территорией, обнесенной заборами в нескольких метрах друг от друга, а по верху каждого спираль колючей проволоки. Заключенными здесь становятся по решению суда.
Тюрьмой могут стать границы собственной квартиры, защищающей от внешнего мира, от пропасти и пустоты, отделяющей человека от других.
Есть тюрьмы, где границы внутри себя самого, тюрьмы, в которые идут по собственной воле. Обвинение здесь выносится сначала извне. А затем прочно остается внутри. Этот голос, рвущийся откуда-то из глубин, неустанно осуждает, наказывает, несмотря на отчаянные попытки восстановить порядок и справедливость, доказывает бесполезность существования, отсутствие права жить... Виновен с самого начала! Виновен во всем, за все, за всех: что не идеален, не достоин, что не справился, не спас, не выполнил, нарушил, не угодил. Двери в камеру закрываются. И открываются они только по собственному желанию (если, конечно, ключ не выброшен).
«Ей снится сон: «Красные кирпичные стены. Подвал. Она в подвале, но не знает, что это за подвал. Дверей нет. Она ощупывает шершавый кирпич, надеясь найти впадину, трещину, хоть какой-нибудь признак отверстия, но ничего нет. Неожиданно она понимает, что в стене замуровано тело человека, она не знает, кто это, но знает, что замуровала его сама... Человек на рельсах. Гудок поезда. Она должна спасти, но не успевает. Вот только она никак не может вспомнить – чью жизнь она должна спасти. Нужно остановить теперь гудок. Как-то остановить» ©.
Этот гудок можно попытаться заглушить, создавая внешний фасад красивейшей мозаикой, но он будет продолжать звучать. Его можно попытаться заесть и разнестись телом до размеров квартиры, но он будет продолжать звучать.
И никакое правительственное помилование здесь не поможет. В оправданиях нет смысла. Никакая амнистия не нужна. И свобода тоже. Там, за колючей проволокой, или границами квартиры, тела, все равно нет места. Все равно же нет права на собственное существование...