Все новости
«Лоро». Можно ли любить нарцисса или как вылечить нарциссическую культуру?
29 июл. 2019
1683
Когда начинаешь смотреть последний фильм Соррентино, медленно, но верно оказываешься во власти необъяснимой скуки. Странно, ведь на экране постоянная смена красивых голых тел на фоне красивой природы. Но уже через полчаса понимаешь: как же скучно они живут. Герою-нарциссу кажется, что причина скуки в той провинциальной дыре, на которую он обречён, что ему просто не хватает масштаба. Он хочет быть депутатом европарламента и за этот масштаб готов продать остатки души. Но вскоре становится понятно, что эта дыра у него в сердце. Интересно, как избыточность эротики создаёт зрительскую импотенцию. В этом поверхностном изобилии секс без любви становится скучной обыденностью, а значит, для восстановления потенции и интереса к жизни требуется кокаин. Наркотики, секс и музыка - всё это чтобы забить или забыть абсолютную пустоту жизни. Но если в «Сладкой жизни» Феллини, которую так любит цитировать режиссёр, нарциссизм героя не столь очевиден, то здесь он играет первую скрипку.
В каждом из трёх больших фильмов Соррентино мы видим в главной роли нарциссическую проблему. В «Великой красоте» в центре - просто состарившийся герой Мастроянни. Легко и естественно быть поверхностным повесой, когда ты молод, но что если твоя сладкая жизнь затянулась до 70, а ты так и не умер от наркотиков, алкоголя и, главное, от любви? Автор ставит диагноз не только герою, но и состарившейся и исчерпавшей себя культуре бума 60х, нового послевоенного возрождения. В «Молодости» уже можно заметить попытку терапии героя, возвращающегося к творчеству из нарциссической депрессии. Эта терапия происходит через выход из нарциссического кокона к переживаниям и состраданию. Автор показывает, что для исцеления возраст - не помеха, нам никогда не поздно вернуться к людям. А в «Лоро» перед нами уже нарциссический психопат, кажется, тут никакая терапия не сработает. Но психопат мягкий, уже на излёте жизни.
Самый драматический диалог фильма происходит между героем и его женой. Главный нарциссический вопрос, который задаёт герой уходящей от него жене:
Как это типично, когда жена психопатического нарцисса защищается от него и одновременно пытается справиться со своей неполноценностью йогой, тренингами развития и пешим походом в храмы Камбоджи. Притяжение сильной нарциссической личности можно объяснить нашим собственным комплексом неполноценности. Кроме того, пара создаёт друг для друга нарциссическое убежище, где неполноценность одного подпитывает и охраняет нарциссизм другого. Но тут есть и что-то большее.
Подсказку нам даёт телохранитель Лоро, кроме прочего работающий зеркалом для постоянных вопросов отражений.
То есть за всей этой нарциссической мишурой автор видит струящийся поток жизни. Пусть он расплескивает себя поверхностно, бессмысленно и постоянно любуясь собой, но это тоже жизнь.
Соррентино удаётся в своём анализе пустого лидера соединить жёсткую интерпретацию Кернберга с материнской любовью Кохута. Он, как жена, любит пустоту и энергию своего мужа, несмотря на осознание всех его недостатков и преступлений. Думаю, в таком подходе он приближается к Ганди, продолжающему любить колонизаторов как людей, мирно и последовательно сражаясь против их позиций и действий.
Это очень сложно - видеть за любой формой архетипическую суть возрождающей энергии, по которой так соскучилась современная культура. Через эту любовь-критику мы можем не ужасаться феномену Берлускони-Трампа, а понять его по-настоящему глубоко. Через эту любовь мы можем приблизиться к ядру современных культурных и политических проблем.
Главный конфликт нарцисса разворачивается вокруг любви. Он находится в постоянных поисках любви, в этом его сила. Но он никого не любит, и в этом его психическая импотентность. Как говорит его жена, «Ты мог так много сделать для Италии и ничего не сделал». Огромная энергия растрачена на то, чтобы продать мечту, продать пустое обещание рая, всё ради того, чтобы найти подтверждение во вне - я действительно Бог. В поисках великой красоты нарцисс совершает сакральную оптическую ошибку: он верно пытается найти божественную красоту в себе, но ищет её в себе как в объекте. Одновременно он сомневается в себе как объекте и поэтому использует весь мир как зеркало, вопрошая «любите ли вы меня?». Он не может понять, что он и есть субъект этой любви, и есть зеркало, в котором отражается великая красота мира.
Как же видит автор разрешение не столько проблем героя, сколько проблем современной культуры? В «Великой красоте» финал - это кадры из юности героя, романтическое возвращение к свободе и надежде великого итальянского кино времен Феллини. В «Молодости» это уже концерт – сакральная музыка, продолжающая и освобождающая жизнь, возможная отсылка к «Репетиции оркестра». В «Лоро» это цитата из «Андрея Рублёва» – разрушенная церковь, разбитый колокол и спасённое распятие. Лоро, как бывший риэлтор, дарит бабушке пустоту социального жилья, а в это время люди смотрят, как из руин спасают распятие. В центре последних кадров фильма - красивое тело статуи Христа.
В 2010, анализируя нарциссическую природу мирового экономического кризиса, я писал о том, что на смену христианству вслед за богом-разрушителем пришёл симулякр бога - нарцисс. Когда нарциссический пузырь мира как гипермаркета мечты лопнул, мы живём в ожидании нового Бога. Хочет ли Соррентино сказать, что от нарциссизма культуры и политики нас может спасти только духовность и возвращение к христианским ценностям? Лоро в кругу красавиц рассказывает шутку о том, чем христиане отличаются от коммунистов: тем, что первые проповедуют бедность, а вторые её создают. Ностальгия и мечта о золотом веке ощущается во всём творчестве автора. Распятое тело статуи кажется более живым, чем молодые, но как будто зомбированные тела тусовки. Автор сознательно или нет попадает в архетип вечного города, где есть место оргиям патрициев и надежде на выход из этот скуки через воскрешение. Возможно он хочет показать, как современный кризис мира похож на кризис Рима, и найти ответ в прошлом.
Но что если нарциссизм - это лишь симптом естественной пустоты мира, не пустоты как скуки, а пустоты как возможности? Разрешится ли эта пустота в сторону навязчивого поиска любви матери-материи, как у героя фильма, или в сторону гностического освобождения от иллюзорности сансары зависит только от любви во взгляде смотрящего. Эта пустота останется скукой, если не наполнится состраданием, в том числе и к нарциссической драме героя, к нарциссической драме современной культуры. Возможно, в финале Соррентино снимает тело главного героя с нарциссического креста поиска чужой любви. Освобождая его, пусть только в своём сердце, для любви как сострадания к другим.
А что вам откликается в фильмах Соррентино, и в этом разборе?
В каждом из трёх больших фильмов Соррентино мы видим в главной роли нарциссическую проблему. В «Великой красоте» в центре - просто состарившийся герой Мастроянни. Легко и естественно быть поверхностным повесой, когда ты молод, но что если твоя сладкая жизнь затянулась до 70, а ты так и не умер от наркотиков, алкоголя и, главное, от любви? Автор ставит диагноз не только герою, но и состарившейся и исчерпавшей себя культуре бума 60х, нового послевоенного возрождения. В «Молодости» уже можно заметить попытку терапии героя, возвращающегося к творчеству из нарциссической депрессии. Эта терапия происходит через выход из нарциссического кокона к переживаниям и состраданию. Автор показывает, что для исцеления возраст - не помеха, нам никогда не поздно вернуться к людям. А в «Лоро» перед нами уже нарциссический психопат, кажется, тут никакая терапия не сработает. Но психопат мягкий, уже на излёте жизни.
Самый драматический диалог фильма происходит между героем и его женой. Главный нарциссический вопрос, который задаёт герой уходящей от него жене:
- - Но если ты видела во мне только недостатки, почему же ты так долго оставалась со мной?
- - Возможно, потому что любила тебя.
Как это типично, когда жена психопатического нарцисса защищается от него и одновременно пытается справиться со своей неполноценностью йогой, тренингами развития и пешим походом в храмы Камбоджи. Притяжение сильной нарциссической личности можно объяснить нашим собственным комплексом неполноценности. Кроме того, пара создаёт друг для друга нарциссическое убежище, где неполноценность одного подпитывает и охраняет нарциссизм другого. Но тут есть и что-то большее.
Подсказку нам даёт телохранитель Лоро, кроме прочего работающий зеркалом для постоянных вопросов отражений.
- - Скажи за что же они меня любят?
- - Вы ручей. Вы живой поток, который питает людей, даёт им надежду.
То есть за всей этой нарциссической мишурой автор видит струящийся поток жизни. Пусть он расплескивает себя поверхностно, бессмысленно и постоянно любуясь собой, но это тоже жизнь.
Соррентино удаётся в своём анализе пустого лидера соединить жёсткую интерпретацию Кернберга с материнской любовью Кохута. Он, как жена, любит пустоту и энергию своего мужа, несмотря на осознание всех его недостатков и преступлений. Думаю, в таком подходе он приближается к Ганди, продолжающему любить колонизаторов как людей, мирно и последовательно сражаясь против их позиций и действий.
Это очень сложно - видеть за любой формой архетипическую суть возрождающей энергии, по которой так соскучилась современная культура. Через эту любовь-критику мы можем не ужасаться феномену Берлускони-Трампа, а понять его по-настоящему глубоко. Через эту любовь мы можем приблизиться к ядру современных культурных и политических проблем.
Главный конфликт нарцисса разворачивается вокруг любви. Он находится в постоянных поисках любви, в этом его сила. Но он никого не любит, и в этом его психическая импотентность. Как говорит его жена, «Ты мог так много сделать для Италии и ничего не сделал». Огромная энергия растрачена на то, чтобы продать мечту, продать пустое обещание рая, всё ради того, чтобы найти подтверждение во вне - я действительно Бог. В поисках великой красоты нарцисс совершает сакральную оптическую ошибку: он верно пытается найти божественную красоту в себе, но ищет её в себе как в объекте. Одновременно он сомневается в себе как объекте и поэтому использует весь мир как зеркало, вопрошая «любите ли вы меня?». Он не может понять, что он и есть субъект этой любви, и есть зеркало, в котором отражается великая красота мира.
Как же видит автор разрешение не столько проблем героя, сколько проблем современной культуры? В «Великой красоте» финал - это кадры из юности героя, романтическое возвращение к свободе и надежде великого итальянского кино времен Феллини. В «Молодости» это уже концерт – сакральная музыка, продолжающая и освобождающая жизнь, возможная отсылка к «Репетиции оркестра». В «Лоро» это цитата из «Андрея Рублёва» – разрушенная церковь, разбитый колокол и спасённое распятие. Лоро, как бывший риэлтор, дарит бабушке пустоту социального жилья, а в это время люди смотрят, как из руин спасают распятие. В центре последних кадров фильма - красивое тело статуи Христа.
В 2010, анализируя нарциссическую природу мирового экономического кризиса, я писал о том, что на смену христианству вслед за богом-разрушителем пришёл симулякр бога - нарцисс. Когда нарциссический пузырь мира как гипермаркета мечты лопнул, мы живём в ожидании нового Бога. Хочет ли Соррентино сказать, что от нарциссизма культуры и политики нас может спасти только духовность и возвращение к христианским ценностям? Лоро в кругу красавиц рассказывает шутку о том, чем христиане отличаются от коммунистов: тем, что первые проповедуют бедность, а вторые её создают. Ностальгия и мечта о золотом веке ощущается во всём творчестве автора. Распятое тело статуи кажется более живым, чем молодые, но как будто зомбированные тела тусовки. Автор сознательно или нет попадает в архетип вечного города, где есть место оргиям патрициев и надежде на выход из этот скуки через воскрешение. Возможно он хочет показать, как современный кризис мира похож на кризис Рима, и найти ответ в прошлом.
Но что если нарциссизм - это лишь симптом естественной пустоты мира, не пустоты как скуки, а пустоты как возможности? Разрешится ли эта пустота в сторону навязчивого поиска любви матери-материи, как у героя фильма, или в сторону гностического освобождения от иллюзорности сансары зависит только от любви во взгляде смотрящего. Эта пустота останется скукой, если не наполнится состраданием, в том числе и к нарциссической драме героя, к нарциссической драме современной культуры. Возможно, в финале Соррентино снимает тело главного героя с нарциссического креста поиска чужой любви. Освобождая его, пусть только в своём сердце, для любви как сострадания к другим.
А что вам откликается в фильмах Соррентино, и в этом разборе?