Скелеты в шкафу (о межпоколенческой передаче)
Известно немало случаев, когда ребёнок выживал, оказавшись один в дикой природе, вот только вернуться полноценно в общество таким Маугли оказывается крайне сложно. Помимо еды, физического ухода и ласки, родители (не обязательно генетические) передают ребёнку ещё одну очень важную вещь-социальный опыт: свои знания, умения, свои способы справляться с трудностями.
Это позволяет каждому ребёнку, прибывающему в наш мир, не приручать заново огонь, не изобретать колесо и компьютер, а просто присваивая эти знания и умения, продвигаться дальше. Это огромное эволюционное преимущество нашего вида, только есть одно НО
Вместе с полезными знаниями, семья передаёт человеку информацию и о тяжёлых событиях, через которые ей пришлось пройти, а также о способах их преодоления. Когда тяжелые события в семье замалчиваются, информация вовсе не исчезает без следа, эти «скелеты в шкафу» продолжают жить и влиять на потомков.
В новом поколении могут оживать психологические травмы, полученные даже не самим человеком, а его предками. Нередко толчком к этому становятся личные или семейные годовщины, а также годовщины массового геноцида, войн, катастроф.
Существуют исследования, подтверждающие возможность межпоколенческой передачи психологической травмы. Например, исследование, проведенное Ж. Хилгард позволило статистически доказать т.н. "синдром годовщины", заключающийся в значительном увеличении вероятности несчастного случая, опасной болезни (как соматической, так и психической) при достижении наследником возраста, в котором несчастье произошло с родителем.
Многие испытывают "умеренную реакцию годовщины", заключающуюся в нарастании тревоги при приближении соответствующего возраста. Розенталь называл подобное "семейная игра в сходство".
Весь прошлый век был наполнен чередой страшных событий, которые не обошли стороной ни одну семью в нашей стране. Большинству было не до чувств, все силы были брошены на выживание. Информация о серьёзных трагедиях и психологических травмах, которые перенесли предыдущие поколения, по которым не удалось провести «работу горя» (из-за отсутствия психологических ресурсов или чрезмерности ущерба) ложится на плечи следующих поколений.
Часто воспоминание о травмирующем событии становится в семье своеобразным табу. Об этом событии не говорят, что поначалу рационализируется как стремление оградить детей и себя от боли, которую может вызвать прикосновение к травматичным воспоминаниям.
Со временем отрицание позволяет почти поверить, что этого события не было вовсе, но даже в таком виде оно продолжает влиять на настоящее. Это явление имеет сходство с тем, что называют «родовым проклятием».
Ребёнок в семье получает информацию не только высказанную словами, он очень хорошо усваивает и негласные «законы». Если о чём-то не говорится или говорится одно, а ожидается противоположное (двойное послание, например: будь смелым, но не уходи далеко от мамы), передаётся эта самая тайна - как пробел в знании. А учитывая, что мышление ребёнка весьма эгоцентрично, в его фантазиях нечто плохое происходит именно из-за него, порождая вину и стыд (если бы он был другим, мама бы не сердилась).
То, что не было высказано в первом поколении, во втором уже становится невыразимым (потомок ещё знает о секрете, но уже не знает, в чём именно он состоял), а в третьем поколении и вовсе немыслимым (никто уже и не помнит, что секрет был).
Но даже став немыслимым, явление не исчезает, оно может вызывать «странные» мысли, ощущения, желания, которым не находится рационального объяснения и которые ведут к саморазрушению человека (всевозможным видам зависимости) или бессознательному стремлению «проиграть» (повторить) то, о чём не говорят и не помнят.
Если же травматичные события были переработаны и символизированы, они могут быть переданы следующим поколениям как полезный опыт совладания с подобными ситуациями.