06 февр. 2019
707
My make-up may be flaking, But my smile still stays on...
«Quenn»
Я – человек из Вашей гримёрки.
Книжки Эрика Берна об играх, в которые играют люди, весьма популярны, и их читали многие. Читали не только психологи: читали и те, кто не читал по психологии ничего другого. Берн не придумал и не сказал ничего нового, но он сделал важное – он изложил идею в популярной и понятной форме. Он весьма наглядно объяснил основное содержание человеческого поведения, Вашего и окружающих Вас людей – вы играете.
Чуть ранее это, если помните, сформулировал Шекспир: «Весь мир – театр, а люди в нём - ...» Да, именно. Ну, а Берн доступным языком описал основные сценарии в этом театре и суть главных (и эпизодических) ролей.
Главная прелесть и, одновременно, главное проклятие жизни состоит в необходимости играть. Вы играете разные роли: супруга, коллеги, друга, родителя, ребёнка. Вы играете дома, на службе, в кругу друзей. Вы играете даже с самыми близкими, самыми дорогими Вам людьми: с теми, с которыми спите в одной постели, с теми, которые родили Вас, и которых родили Вы.
Причём именно с самыми близкими Вы стараетесь играть наиболее изощрённо, тонко, талантливо – так, что даже сами начинаете верить в то, что делаете. Станиславский, уйди, не мешай.
На дальних и случайных людей Вы свой актёрский талант расходуете экономно: Вы приехали на короткие гастроли, больше Вас в этом захудалом театре никто не увидит, так что можно отбарабанить роль на скорую руку, чтобы только не побили и не потребовали деньги назад.
Иногда Вы говорите или даже думаете, что именно с близкими людьми Вы, мол, не играете - «можете быть самими собой». Чушь.
Они, ваши близкие, сидят в том же самом зрительном зале, на сцене перед которым Вы так эпично заламываете руки и повышаете голос. Просто они сидят в первых рядах, очень близко, и видят Вас без театрального бинокля: каждую черту лица, каждый вздох тела. Поэтому эти зрители особенно чутки на фальшь, и именно для них Вам приходится стараться изо всех сил. Если уйдёт зритель с дальних рядов, с галёрки – Вас это не особо смутит: бывает, не разглядел издалека, не оценил. Да и проплешины в глубине зрительного зала не так видны: не раздражают, не демотивируют. Но вот зритель, ушедший с первого ряда, перед носом актёра – это страшный удар. И именно этого Вы изо всех сил стараетесь не допустить.
Хорошо: но, может быть, хоть перед собой-то актёр бывает честен? Может, сами себе Вы способны явить своё подлинное лицо из-под слоя грима?
Вот окончен очередной сценический эпизод. Вы можете передохнуть, остаться наедине с собой. Вы выпорхнули со сцены и входите в свою гримёрку. Гримёрка есть у каждого артиста: если у Вас нет гримёрки, то Вы служите в театре не артистом, а уборщиком или осветителем – в этом случае дальше можете не читать. Гримёрка – это пространство одиночества, тишины, свободы от мира и от людей, в котором Вы можете восстановить душевные силы.
А ещё в гримёрке, разумеется, есть важная вещь – зеркало. Можно посмотреть на себя, поправить грим...
Но кого Вы видите в зеркале? Себя?
Нет. Вы видите там королеву Гертруду, Джульетту, Гамлета, Ульянова-Ленина, Маленькую разбойницу или Маленького принца, - словом, того, кого в этот момент играете. И оцениваете Вы в зеркале не себя, а себя в этой роли: говорите себе «Уф! Сегодня зал особенно сложен, но я на высоте! Вот эта последняя реплика мне особенно удалась... А это что? Бровь поехала? Срочно поправить!»
Вот ровно в тот момент, когда Вы начинаете верить в собственную игру, начинаете прирастать к исполняемым ролям (а их много, очень много) душой и телом, когда перестаёте видеть грань между театром и реальностью – Вы пропали. Далее Ваша жизнь покатится строго по наклонной плоскости, а Вы даже не будете понимать, почему.
И, к сожалению, зеркало в Вашей гримёрке, – то есть попытка посмотреть на себя со стороны, – Вас не спасает. Вы смотрите на себя глазами зрителя из зала, и поэтому видите только персонажа, в лучшем случае – видите актёра в роли персонажа.
Но, на Ваше счастье, в гримёрке есть я.
Я скромно сижу в уголке, почти за Вашей спиной, чтобы не мешать и не раздражать. Я никогда не вижу Вас на сцене, и это один из главных плюсов моих с Вами отношений.
Я – единственный человек в Вашем мире, с которым Вы можете не играть. И даже – обязаны не играть.
Понимаете?
Я – единственное существо, которое видит Вас ближе любого зрителя из зала, даже зрителей с первых рядов. Я единственный человек, который слышит от Вас не сценарные реплики, а бессвязные человеческие слова. Мне Вы предлагаете не демонстративные, а реальные эмоции.
Я не платил за билет, и поэтому мне плевать на Вашу игру и Ваш актёрский успех. По той же причине Вам всё равно, что я подумаю о Вашей игре и о Вашем актёрском таланте. Вы вообще можете меня в любой момент выгнать, и сам я могу в любой момент уйти. И именно эта степень свободы наших отношений делает возможным ту степень доверительности и откровенности, которая невозможна в Вашем общении со зрительным залом.
Вы: « А как тебе сегодня моя игра? Правда, лучше, чем даже на премьере?..»
Я: «Перестань играть со мной в актёра, напрашивающегося на комплименты! Просто скажи, что сам думаешь о своей игре»
Вы: «Да дерьмово чего-то сегодня...»
В отличие от Вас, я вижу не себя в зеркале: я вижу человека, смотрящего на себя в зеркало. То есть способен, в отличие от Вас, разъединить человека и его отражение в зеркале, отделить актёра от роли, и человека – от актёра.
Вы: «А если мне вот эту реплику произнести? А здесь сделать вот такое движение?»
Я: «Это твоё движение ни один зритель не увидит – даже с первого ряда. И ты это прекрасно знаешь. Ты делаешь его для себя: чтобы иметь повод сказать себе «Я работаю над ролью». Не дури. И не вставляй в сценарий ненужных фраз».
При этом, в отличие от зрителя, а также от любого случайно забредшего в Вашу каморку осветителя или уборщика – попутчика в поезде, парикмахера, собутыльника, - я профессионально разбираюсь в театре, в актёрском мастерстве, в сценариях и драматургии. Я лично видел весь репертуар за последние двадцать лет, а о репертуаре за последние двести - подробно читал. Я видел в Вашей нынешней роли десятки выдающихся и сотни бездарных актёров – и наблюдал как ужасающие провалы, так и триумфы, так что мне есть с кем Вас сравнить.
Вот так и говорите со мной: с человеком из Вашей гримёрки, куда Вы допускаете всех прочих только с цветами и подарками, а мне разрешили присутствовать как единственному, с кем можете не играть.
«Quenn»
Давайте я Вам расскажу о том, кто я такой на самом деле.
Я – человек из Вашей гримёрки.
Книжки Эрика Берна об играх, в которые играют люди, весьма популярны, и их читали многие. Читали не только психологи: читали и те, кто не читал по психологии ничего другого. Берн не придумал и не сказал ничего нового, но он сделал важное – он изложил идею в популярной и понятной форме. Он весьма наглядно объяснил основное содержание человеческого поведения, Вашего и окружающих Вас людей – вы играете.
Чуть ранее это, если помните, сформулировал Шекспир: «Весь мир – театр, а люди в нём - ...» Да, именно. Ну, а Берн доступным языком описал основные сценарии в этом театре и суть главных (и эпизодических) ролей.
Главная прелесть и, одновременно, главное проклятие жизни состоит в необходимости играть. Вы играете разные роли: супруга, коллеги, друга, родителя, ребёнка. Вы играете дома, на службе, в кругу друзей. Вы играете даже с самыми близкими, самыми дорогими Вам людьми: с теми, с которыми спите в одной постели, с теми, которые родили Вас, и которых родили Вы.
Причём именно с самыми близкими Вы стараетесь играть наиболее изощрённо, тонко, талантливо – так, что даже сами начинаете верить в то, что делаете. Станиславский, уйди, не мешай.
На дальних и случайных людей Вы свой актёрский талант расходуете экономно: Вы приехали на короткие гастроли, больше Вас в этом захудалом театре никто не увидит, так что можно отбарабанить роль на скорую руку, чтобы только не побили и не потребовали деньги назад.
Иногда Вы говорите или даже думаете, что именно с близкими людьми Вы, мол, не играете - «можете быть самими собой». Чушь.
Они, ваши близкие, сидят в том же самом зрительном зале, на сцене перед которым Вы так эпично заламываете руки и повышаете голос. Просто они сидят в первых рядах, очень близко, и видят Вас без театрального бинокля: каждую черту лица, каждый вздох тела. Поэтому эти зрители особенно чутки на фальшь, и именно для них Вам приходится стараться изо всех сил. Если уйдёт зритель с дальних рядов, с галёрки – Вас это не особо смутит: бывает, не разглядел издалека, не оценил. Да и проплешины в глубине зрительного зала не так видны: не раздражают, не демотивируют. Но вот зритель, ушедший с первого ряда, перед носом актёра – это страшный удар. И именно этого Вы изо всех сил стараетесь не допустить.
Хорошо: но, может быть, хоть перед собой-то актёр бывает честен? Может, сами себе Вы способны явить своё подлинное лицо из-под слоя грима?
Вот окончен очередной сценический эпизод. Вы можете передохнуть, остаться наедине с собой. Вы выпорхнули со сцены и входите в свою гримёрку. Гримёрка есть у каждого артиста: если у Вас нет гримёрки, то Вы служите в театре не артистом, а уборщиком или осветителем – в этом случае дальше можете не читать. Гримёрка – это пространство одиночества, тишины, свободы от мира и от людей, в котором Вы можете восстановить душевные силы.
А ещё в гримёрке, разумеется, есть важная вещь – зеркало. Можно посмотреть на себя, поправить грим...
Но кого Вы видите в зеркале? Себя?
Нет. Вы видите там королеву Гертруду, Джульетту, Гамлета, Ульянова-Ленина, Маленькую разбойницу или Маленького принца, - словом, того, кого в этот момент играете. И оцениваете Вы в зеркале не себя, а себя в этой роли: говорите себе «Уф! Сегодня зал особенно сложен, но я на высоте! Вот эта последняя реплика мне особенно удалась... А это что? Бровь поехала? Срочно поправить!»
Вот ровно в тот момент, когда Вы начинаете верить в собственную игру, начинаете прирастать к исполняемым ролям (а их много, очень много) душой и телом, когда перестаёте видеть грань между театром и реальностью – Вы пропали. Далее Ваша жизнь покатится строго по наклонной плоскости, а Вы даже не будете понимать, почему.
И, к сожалению, зеркало в Вашей гримёрке, – то есть попытка посмотреть на себя со стороны, – Вас не спасает. Вы смотрите на себя глазами зрителя из зала, и поэтому видите только персонажа, в лучшем случае – видите актёра в роли персонажа.
Но, на Ваше счастье, в гримёрке есть я.
Я скромно сижу в уголке, почти за Вашей спиной, чтобы не мешать и не раздражать. Я никогда не вижу Вас на сцене, и это один из главных плюсов моих с Вами отношений.
Я – единственный человек в Вашем мире, с которым Вы можете не играть. И даже – обязаны не играть.
Понимаете?
Я – единственное существо, которое видит Вас ближе любого зрителя из зала, даже зрителей с первых рядов. Я единственный человек, который слышит от Вас не сценарные реплики, а бессвязные человеческие слова. Мне Вы предлагаете не демонстративные, а реальные эмоции.
Я не платил за билет, и поэтому мне плевать на Вашу игру и Ваш актёрский успех. По той же причине Вам всё равно, что я подумаю о Вашей игре и о Вашем актёрском таланте. Вы вообще можете меня в любой момент выгнать, и сам я могу в любой момент уйти. И именно эта степень свободы наших отношений делает возможным ту степень доверительности и откровенности, которая невозможна в Вашем общении со зрительным залом.
Вы: « А как тебе сегодня моя игра? Правда, лучше, чем даже на премьере?..»
Я: «Перестань играть со мной в актёра, напрашивающегося на комплименты! Просто скажи, что сам думаешь о своей игре»
Вы: «Да дерьмово чего-то сегодня...»
В отличие от Вас, я вижу не себя в зеркале: я вижу человека, смотрящего на себя в зеркало. То есть способен, в отличие от Вас, разъединить человека и его отражение в зеркале, отделить актёра от роли, и человека – от актёра.
Вы: «А если мне вот эту реплику произнести? А здесь сделать вот такое движение?»
Я: «Это твоё движение ни один зритель не увидит – даже с первого ряда. И ты это прекрасно знаешь. Ты делаешь его для себя: чтобы иметь повод сказать себе «Я работаю над ролью». Не дури. И не вставляй в сценарий ненужных фраз».
При этом, в отличие от зрителя, а также от любого случайно забредшего в Вашу каморку осветителя или уборщика – попутчика в поезде, парикмахера, собутыльника, - я профессионально разбираюсь в театре, в актёрском мастерстве, в сценариях и драматургии. Я лично видел весь репертуар за последние двадцать лет, а о репертуаре за последние двести - подробно читал. Я видел в Вашей нынешней роли десятки выдающихся и сотни бездарных актёров – и наблюдал как ужасающие провалы, так и триумфы, так что мне есть с кем Вас сравнить.
Вот так и говорите со мной: с человеком из Вашей гримёрки, куда Вы допускаете всех прочих только с цветами и подарками, а мне разрешили присутствовать как единственному, с кем можете не играть.