Дж. П. Ходин, британский художественный критик и историк чешского происхождения, изучал высказывания Юнга об искусстве и творчестве, в частности, в его очерках о Джойсе и Пикассо. Чувствуя несогласие с точкой зрения Юнга, он просил назначить встречу, чтобы обсудить вопросы современной психологии искусства, и Юнг принял его в своем доме в Куснахте (Kiisnacht) 17 июня 1952 г.
Эта беседа была опубликована в книге «Современное искусство и современное мышление» (Дж. П. Ходин, Кливленд, 1972), в главе под тем же названием, часть которого была включена в лекцию "К. Г. Юнг и современное искусство" прочитанную в Институте Современного искусства в Лондоне, в феврале 1954 года.
Настоящая версия преобразована в форму диалога.
(В небольшом кабинете, с окнами, выходящими в сад, раскинувшийся за ними, ждал меня Юнг: письменный стол в одном углу, книжные шкафы, несколько неясных фотографии небольшого размера в темных рамках на стене — пейзажи, фигуры. Юнг поприветствовал меня и попросил сесть в кресло возле окна. У него был средний рост, коренастое телосложение, следствие крестьянского образа жизни, и довольно тяжелая походка. Его сильный взгляд соответствовал его облику. Его волосы и усы были седыми, но он казался моложе своих лет, хотя он сказал мне, что только оправился после одной из тех болезней, которые атакуют в старости. Вот почему, когда я упомянул мимоходом о жизни пожилого швейцарского поэта Германа Гессе, Юнг сказал, что часто в последнее время думал о Freund Hein, немецкое выражение, употребляющееся для смерти. Но он, примерно в это время, должно быть, был погружен в одно из своих самых амбициозных сочинений, Mysterium Coniunctionis (Опубликовано 1955-57; CW 14. 1952). Он внимательно слушал мои возражения. Когда я заметил, что в Англии его психология снова и снова подвергается нападкам как ненаучная дисциплина, он сначала возмутился. Лишь позднее последовал поток доказательств).
К. Г. Юнг — В сравнительной анатомии мы говорим о морфологических феноменах в человеке, органы которого напоминают органы животных. Мы знаем, например, какие изменения человек претерпел на ранних стадиях развития в ходе своей эволюции. Мы знаем полную генеалогии лошади, уходящую на миллионы лет назад, и на этих фактах основана анатомия как наука. Существует также сравнительная морфология психических образов. Фольклор — это еще одна область исследований этой движущей силы. То, что я практикую — это просто сравнительная феноменология сознания, и ничего больше. Если кто-то видит сон и мы находим идентичный этому сну образ в мифологии, и если это постоянно повторяется, не будет ли оправдано сказать с уверенностью: мы по-прежнему функционируем так же, как и те, кто создали этот мифологический образ?
Возьмем Евхаристию: Бог убит, пронзенный копьем, расчленен, съеден. По сей день, расчлененная буханка хлеба с серебряным копьем составляет ритуал греческой Церкви. В обряде ацтеков, Уицилопочтли убит, пронзенный копьем. Его тело состоит из теста, сделанного из семян растений также как гостия, изготовленная из белой муки, разделенная на части и съеденная. Неразделенный и разделенный Бог. Подумайте об использовании креста в Юкатане. Это то же, что и наше поклонение Кресту. Или миф о Дионисе (Ср. "Символпревращения в мессе" CW n, pars. 34off. ). [Юнг привел еще несколько примеров. ]
Психиатры, при лечении пациентов сталкивались с тем, что подобное случается в душе больных. Есть бесчисленные идеи, образы бессознательного, которые могут быть сравнимы с мифологическими концепциями, поскольку они доказали свою с ними идентичность. Есть только один метод: сравнительный метод. Сравнительная анатомия, наука сравнительного религиоведения. Почему тогда не быть сравнительной психологии?
Если мы нарисуем круг и разделим его на четыре равные части и решим, что это философская идея, и в Китае сделают то же самое и в Индии тоже — как Вы думаете, это будет отличаться от того, что делаю я? Ненаучно! Есть всего несколько вдохновенных умов, которые понимают меня. В Америке это был Уильям Джеймс. Но большинство людей невежды. Они не предпринимают усилий, чтобы найти нечто в себе. Это требует слишком много латыни и греческого!
(Я спросил его, имел ли он склонность интерпретировать произведения других современных художников, Пауля Клее, например. Я только что вернулся из Берна, где я нанес визит сестре Клее его сыну Феликсу и видел самые ранние работы этого художника. )
Нет. Я не могу заниматься современным искусством. Оно слишком ужасно. Вот почему я не хочу знать больше об этом.
Я не отказался от идеи, что он может в один прекрасный день изменить свое мнение, и, возможно, найти более положительного героя в современном искусстве. Но письмо, которое он написал мне 3 сентября 1955 года, убедило меня в обратном: "... Я с сожалением, сообщаю вам, что я не могу исполнить ваше желание написать что-нибудь о Кокошке. Мне пришлось бы сначала ознакомиться с творчеством этого художника, а это было бы слишком хлопотно для меня. Мое время, к сожалению, очень ограничено. Не могу притворяться, что могу очень многое сказать о современном искусстве. В большинстве своем, оно мне чуждо с человеческой точки зрения и слишком неприятно, напоминает то, что я вижу в своей медицинской практике. Если бы я написал что-то о его природе, а именно это вы имеете в виду, мне пришлось бы исследовать эту тему путем критического анализа. Искусство тесно связано с духом времени, и есть много в этом духе времени, к чему можно смело применить метод исключения. Я не могу сказать, что такая задача не привлекает меня, но боюсь, это выйдет за рамки моих сил" (К. Г. Юнг).
К. Г. Юнг — Одно время я увлекался искусством. Я рисовал свои портреты, лепил и занимался резьбой по дереву. У меня есть определенное чувство цвета. Когда современное искусство вышло на сцену, это стало представлять для меня большую психологическую проблему. Затем я написал о Пикассо и Джойсе. (Эти очерки в оригинале были опубликованы в 1932 году, в CW 15. ).
Я узнаю там то, что мне очень несимпатично, а именно нечто, что противостоит мне в моих пациентах. Эти люди либо шизофреники, либо невротики. Невротики мудры проблемами нашей эпохи. Они мудры в условиях своего времени. Искусство живет и самовыражается в условия своего времени. В этом смысле искусство является пророческим. Оно говорит, как растение говорит о природе и о земле, о том, что есть главное, а что второстепенное. Мои пациенты рисуют похожие картины. Когда они находятся в состоянии хаоса, где все формы растворены. Затем их охватывает паника. Все угрожает распасться на куски, и мы в панике — хотя эта паника не осознается.
Что же говорит это искусство? Искусство-это бегство от ощущаемого мира, от видимой реальности. Что же это значит, повернуть взор внутрь себя? Первое, что люди видят там — обломки разрушения, и инфантилизм собственной души. И они пытаются имитировать этот инфантилизм. Люди восхищаются искусством примитивистов. Правда, это искусство, но оно примитивно. Или они имитируют детские рисунки. Шизофреники делают тоже самое. В определенной степени, как проявление тоски по первооснове, это может иметь положительное значение. Но растворение требует синтеза. И я всегда интересуюсь этой кучей обломков, руин того, что было, инфантильными попытками создать что-то новое. Фактически, здесь мы еще не достигли той точки, когда понятия можно связать воедино. И мы не можем объединить их, потому что пока мир расколот надвое.
Железный занавес... Политический фактор. Имеет ли он что-то общее с этой проблемой? Я думаю, что имеет! Он висит над нашей жизнью, как дамоклов меч. С 1933 года мы стали свидетелями полнейшего разрушения. Сначала это были нацисты. В двух случаях они почти попали сюда. Если бы это случилось, я должен был бы встать к стенке. Ладно, теперь я выскажусь на счет другого мира. Если придут русские, у нас окажется "груда обломков," даже если мы победим, мы знаем очень хорошо, что мы будем делать то же самое, что и они, и теми же методами. В Америке, когда хотят справиться с гангстерами, это делается с помощью G-men (ссылка на фильм Уильям Кили "Джимены" («G» Men, 1935). Это значит, что мы становимся похожими на них. Я пессимистичен в отношении извечной "груды обломков"...
Новое откровение изнутри, только оно одно позволит нам увидеть позади разрушенные фрагменты инфантилизма, те, в которых проявляется истинный образ, те, что конструктивны — этого я жду. Мы должны визуализировать этот образ эмпирически, сразу идею и живую форму, почва для этого уже давно исторически подготовлена. Я всегда обращал на это внимание. Алхимики называют это Круг. Это идея полноты. Китайцы называют это Дао — единство противоположностей в целом. Психологически этот процесс займет место в центре личности, которая не "я", но другой центр. Для этого земля была подготовлена психологически. Я вижу это как форму, или, если вам угодно, как идею. За исключением того, что идея жизни без формы — это просто концепт.
Моя идея также и форма, как человек, который имеет тело. Если он не имеет тела, мы не должны его видеть. Должна быть видна форма и идея одновременно. Вы считаете наука оказала негативное влияние на современного человека? Наука-это только один источник зла. Кроме науки есть прогресс, религия, философия, искусство... Современное искусство проповедует фатализм.
Разрушительная роль интеллекта и рационализма — вина не только науки. Все, что должно представлять иррациональное и не делает этого — должно быть в ответе.
"La Deesse raison a ses raisons" [у богини Разума есть свои резоны]. Эту доктрину взяли за основу во времена массового движения Французской революции, и эту же революцию мы до сих пор переживаем, потому что мы поставили аргументы разума выше богов.
(Я почувствовал, что Юнг подразумевал под этим не Бога или богов, как объективно существующих. Как психолог он говорит, что Бог представляет собой архетип, находящийся в душе человека и который может быть назван Богообразом. Я намеренно сделал вид, что неправильно понял, чтобы дать ему возможность выразиться более конкретно, и предположил, что современный человек не может примириться с догмами, и это становится понятно, если рассматривать ситуацию в исторической перспективе. )
К. Г. Юнг — С догмами все будет в порядке. Они являются символами. Нельзя и пожелать лучшего, если бы они оставались таковыми. Но теологи рационализировали их. Мы должны интерпретировать только лишь психологически эту "драму небес".
Богословие является одной из причин бездуховности. Наука, которая утверждает свою замкнутость; священник, который подчиняет себя интеллекту; искусство, которое внезапно потеряло веру в красоту и обращая взор только внутрь, не находит там ничего, кроме руин, отражений нашего мира: все они хотят спуститься в царство матерей не обладая ключом Фауста. В моем собственном духовном пути я стараюсь, чтобы получить этот ключ и открыть запертые двери.
_
Из книги «Юнг говорит»
Под общей редакцией Уильяма МакГуайра и Р. Ф. С. Халла.
Перевод Григорий Зайцев
Информация с проекта «Касталия»