28 апр. 2017
3774
АУТИСТИЧЕСКИЙ (ШИЗОИДНЫЙ) ТИП
Ввел понятие шизоид Кречмер и Шелл. Шизоидность - поломка не природного механизма. Можно обозначить не как болезнь мозга, не как болезнь характера, а как болезнь (нарушение) личности.
Натуры крайне сложные и точно никто не знает, как устроены шизоиды. И там работают в отличие от предыдущих трех типов очень сложные механизмы. Иногда шизоидность называют не болезнью мозга, а болезнью сознания. И поскольку мы говорим о сознании, нам нужно вернуться назад. Мы говорили о том, что человек живет по крайней мере в трех реальностях:
То есть мы реально в трех мирах пребываем. Сознание это орган, который пытается эти миры совместить. Более того, если это здоровое сознание, оно их совмещает так, чтобы мы воспринимали эти три мира за один. То есть сознание обладает способностью представлять нам мир единым, несмотря на то, что он не един, триедин. С одной стороны, мы действуем как природные существа, - всякого рода инстинкты складываются у нас на протяжении миллионов лет эволюции. С другой стороны, мы живем в мире предметом, а все предметы имеют те или иные функциональные свойства (например, в стуле нигде не зарыто то, что на нем можно сидеть, но тем не менее его делают именно для этого). Этот мир существует в виде знаков или символов. Способность человека обозначать предметы первично порождается из того, чтобы как-то зафиксировать определенные свойства предмета в первую очередь. Самое главное, что происходит и это удивительная вещь, что мы, с развитой знаково-символической функцией можем оперировать образами предметов и это неотделимо от того, что они как-то называются. Любой образ он означен и за ним всегда стоит какое-то слово. Внешние действия сворачиваются и переходят во внутренние действия, но внутренними действиями они могут быть только в том случае, если там есть значения, знаки и слова. Для нас знак, предмет и его функция слитны, но это разные вещи. Даже элементарное зрительное восприятие это внутреннее действие.
Мозг всегда выдвигает определенные гипотезы о том, что бы это могло быть. И потом уже принимает решение, приблизительно прикидывая, что это может быть. Отсюда многие иллюзии восприятия, когда у нас не хватает какого-то параметра. Например, мы можем определить величину предмета, зная расстояние до него. Если Если мы видим маленького человечка - мы примерно знаем расстояние от него. Как действует мозг? Мы по опыту знаем, какого примерно роста человек. Если мы знаем какого он роста и если мы видим его в проекции на сетчатку таким - значит он примерно такого роста. «Комната Эша» - комната специально нарисована в искаженной перспективе, но мы об этом не знаем и на разных рисунках и в разной перспектива один человек большого роста, а другой - маленький.
Возвращаясь к тому, что сознание позволяет нам различать эти реальности, то есть отдавать себе отчет и воспринимать их как единую реальность. Оно интегрировано. Когда реальность начинает распадаться это расщепление. Это, собственно, и есть некие признаки шизоидности и шизофрении, когда по каким-то причинам эти реальности перестают быть слитыми. И такие люди начинают видеть многое то, что мы не видим и видеть это как-то по-другому.
Для понимания шизоидов особенно важно несовпадение так называемых значений и смыслов. Вообще, до сих пор считается и во многих текстах, особенно лингвистических и философских пытаются представить человеческое общение так, что люди между собой обмениваются информацией. Это не так. Люди обмениваются на самом деле смыслами. Причем эти смыслы могут быть выражены в разных знаках и значениях.
Например, человек хочет выразить по отношению к другому человеку симпатию, приязнь и любовь. Есть слова для обозначения того, что он хочет выразить? Есть. Можно это выразить без слов? Можно. Дело не в словах, а в том, что есть некое чувство и он его хочет выразить. Слов много. Можно по-разному это сказать. Можно сказать: «Я тебя люблю!». Можно не говорить - и так понятно. Когда человек говорит «Я тебя люблю!», выражая именно этот смысл, он еще как-то себя ведет, выражая это еще как-то без слов. И другой человек воспринимает это слитно. Он видит, что ему говорят и он видит, что его любят. И смысл этого послания другой человек воспринимает и как-то на это реагирует. Можно сказать: «Я тебя убью» так, чтобы это воспринялось как «Я тебя люблю!»? Можно. Часто между людьми такие вещи происходят. Вообще между людьми не принято прямо выражать значимые чувства. Мы как-то это выражаем и плюс - еще какие-то слова говорим. Информация «Я тебя убью!», но при этом смысл - другой. И это можно сделать так, что человек правильно тебя понимает. То есть одни и те же смыслы могут быть выражены разными словами и разными значениями. Справедливо и обратное: одно и тоже слово, одно и то же значение может выражать разный смысл. Можно человеку сказать «я тебя люблю» так, что он испугается? Можно.
То есть смысл не привязан к значению сам по себе. Разные смыслы могут выражаться разными словами. Смысл сам по себе не привязан к значению. Слово, знак, символ есть чистая информация. В самом по себе слове не заложен смысл. Где смысл? В интонации. В контексте. В ситуациях. Есть текст, а есть контекст. Текст приобретает смысл только в контексте. Сам по себе текст бессмысленный. То есть контекст это природная реальность, а текст - культурная, присвоенная. Контекст это то, как мы себя выражаем: в какой позе, каким тембром голоса и т. П - это все контекст, в котором мы себя выражаем.
Люди вообще-то, по большей части распознают, когда они врут. Мы сличаем текст с контекстом. И чувствуем, что врет. То есть у всех у нас есть особое чувство различения текста и контекста. Знака, значения и смысла. Есть люди, у которых плохо с этим механизмом. Есть люди, которые хуже чем другие улавливают контекст. А если эти люди хуже чем другие улавливают контекст, на что им приходится опираться? На текст. И тогда у этих людей на самом деле возникают большие проблемы с восприятием смысла. Потому что если он если он ориентирован на текст, когда человек ласково-ласково говорит «я тебя убью» и хочет передать «я тебя люблю», то человек воспринимает текст. Он слышит слова и он тогда на это и реагирует. Потому что он контекста не уловил, а уловил только текст.
Человек, который врет, мы чувствуем что он врет потому что меняется контекст. У человека, который врет текст один, а подтекст другой. У него есть внутренняя сшибка, другой тембр голоса, другое выражение лица. А если я контекста не чувствую, а ориентирован на текст? Тогда я не вижу, что он врет.
На этом построен юмор: текст один, а подтекст другой. Происходит сшибка. А если человек контекста не чувствует - «доцент был тупой» :)
Хрестоматия «Психология и психоанализ характера» под редакцией Райгородского. Книга состоит из двух частей: социальные характеры. И индивидуальные характеры. Там представлены довольно крупные куски текстов классиков типологии: Кречнера, Шелдона с их конституциональными типологиями, типологии Юнга, кусок из книги Карла Леонгарда «Акцентуированные личности», где на примере литературных героев классических произведений он пытается проследить, какие типажи, каких героев наиболее ярко представлены. В этой же хрестоматии большой текст Личко, который описывает разного рода подростковые акцентуации психопатии, текст классика Ганнушкина. Но, разные авторы выделяют разное количество типов и по-разному классифицируют. Поскольку большинство текстов написаны психиатрами, жанр в основном описательный. Иногда, выделяются подтипы. Например, для Пантилеева паранояльный тип и эпилептоидный тип - две разные ипостати застревающего. Некоторые авторы рассматривают их как разные. Нет логики воспроизведения типов.
Шизоидов пока мы определили как людей, которые имеют проблемы с контекстом. Поэтому, им сложно отличать текст от контекста. Если брать психологические подходы, психологов больше интересует смысл. И смысл не заложен в самих по себе словах, а всегда нами считывается путем сопоставления знаков с контекстом.
Знаки существуют в культуре и когда мы рождаемся, они уже есть. И мы их осваиваем сначала при помощи мамы и папы, потом школы и так далее. Эта социальная реальность не дана, она задана и мы должны ее освоить и присвоить. Знак, на самом деле, всегда выражает одно и тоже, у него есть общепринятое социокультурное значение. Но смысл - знак в контексте. При этом не обязательно смысл может быть знаком. Смыслом может быть действие. Одно и то же действие может обладать разным смыслом в зависимости от контекста.
Если человек матерится в какой-то ситуации, в которой нет соответствующего контекста - это одно. А если нет такой ситуации - другое. Если человек стукнул кого-то по физиономии - мы можем представить себе образ этого действия, описать его. Но смысл этого действия может быть разным. Когда у человека в пылу нет других аргументов и он бьет по физиономии - один смысл. А если обидели любимую женщину или близких - это отстаивание чести и другой смысл. Может быть это проявление грубости, агрессии, а может быть отстаивание чести.
Личностные качества у нас даны от природы. Но смысл их может быть разным. Нам чего-то хочется, например. Но у нас есть такое качество как лень. И тогда, собственную лень, как часть собственной личности мы будем воспринимать негативно. Какая-то сверхосторожность в ситуации, когда надо проявлять отвагу и решительность, может препятствовать реализации мотивов? Может. И тогда это тоже будет нести негативный смысл. И этот негативный смысл будет называться всегда разными словами.
Смысл - в контексте, в ситуации. Поэтому вообще-то смысл неповторим. Смысл неповторим и полностью в словах не выразим. И насколько много нюансов слов зависит от того, насколько значим смысл в социокультурной реальности. В французском языке, например, гораздо больше слов, которые описывают разные проявления чувств. У эвенков есть куча слов, которые обозначают разные оттенки белого. Словесные нюансы зависят от разной значимости. Смысл он в конечном итоге «для меня». И в каком контексте смысл если мы говорим про личность? В контексте мотивов. Поэтому, собственно, мотив дает содержание смыслу. И ситуация дает содержание смыслу. И то и другое является контекстом. Да, что-то выражается знаковыми словами или действиями. Смысл всегда нам представлен как эмоции и переживания. То есть оттенок дает эмоции и переживания, некое внутреннее чувство. И когда мы разбирали, что человек хочет показать приязнь и симпатию, он пытается выразить свое переживание. Мы общаемся значениями, а контексты можно воспринимать по-разному. И поэтому человек может иметь в виду один смысл, а мы воспринимаем другой смысл. В общем случае, контексты никогда не совпадают. Дело только в степени этого несовпадения.
Теперь о том, откуда вообще берется это чувство. Как мы этот контекст считываем и усваиваем? Контекст прежде всего социокультурный. И научаемся мы, с одной стороны, пониманию слов и их значений. А вот как мы научаемся смысл слов понимать - это параллельный процесс. То есть мы осваиваем не только знаково-символическую функцию. Но для личности гораздо важнее то, как мы осваиваем считывание контекста.
Происходит это в самом раннем детстве. Что делает мать с младенцем? Много чего. Но в том числе, она выражает какие-то чувства по отношению нему. И при этом что-то говорит. Когда она говорит «я тебя люблю!», она что-то испытывает и как-то это выражает. И тогда у него слова привязываются к этому самому эмоциональному контексту. Это основа, на которой все развивается. С одной стороны, все это дифференцируется, а с другой - все усложняется. Потому что папа тоже может говорить, как он любит. А он по-другому любит и испытывает другие чувства. Он может говорить те же самые слова, но выражать их он будет по-другому, чем мама. У ребенка склеилось то, что говорит мама, с тем, что он чувствует. А теперь папа говорит те же слова, но как-то по-другому это выражает. И он воспринимает нюансы. И если контексты более или менее совпадают, человек адекватно, насколько это вообще можно, воспринимает смысл.
А теперь представим себе другую ситуацию. Может быть у мамы нежеланный ребенок? Может. И тогда чувства у мамы ребенок вызывает амбивалетные. Ребенок с одной стороны может быть у матери самым дорогим, а с другой - будет мешать маме для достижения ее мотивов. То есть в этом ребенке для меня, как для мамы, сразу два смысла. И когда я буду выражать свои чувства, если они амбивалентные, это будет как-то проявляться? Конечно будет. И ребенок это будет чувствовать. Внутренняя сшибка отношения к ребенку будет чувствоваться. И тогда начинаются проблемы: не складывается нормальное ощущение (которое все мы чувствуем и считываем). А может быть мама любит безумно, а папа - не очень. И это будет проявляться в его отношении к ребенку? Конечно, будет. И ребенок начинает путаться.
Есть такой термин, который пришел из психоанализа, из теории объектных отношений так называемая шизофренногенная мать, шизофренногенная семья - когда в самом начале начинаются сшибки и ребенок дезориентирован, у него не склеивается. А это основа, на которую вообще то начинает накручиваться вся реальность и весь мир. Потому что мир маленького ребенка, он ограничивается тем, что есть мама, есть ее чувства и ее слова. Для ребенка больше ничего нет. И если эта основа заложилась, потом на нее все будет и накручиваться. Эти чувства особые, это вообще то связь с реальностью. Потому что слова дают нам знаково-символическую реальность. Мы различаем изобретенный мир и тот, который может быть. В основе этого различения лежит первичное чувство. Чувство, которое нас склеивает с реальностью.
Есть люди, у которых это нарушено. И это люди, которые плохо отличают текст от контекста и от подтекста, плохо вообще воспринимают контекст и очень плохо умеют его выразить. Когда ребенок чувствует как мать выражает и какие слова она говорит, после этого у него есть основа, чтобы самому начать выражать. Он возвращает то, что в него заложили. И поскольку у него этот процесс нарушен - он не может нормально воспринимать смысл и выражают смысл они тоже плохо.
Пример: Человек, который плохо умеет выражать свои чувства, хочет женщине признаться в любви. Выразить свою приязнь, любовь, симпатию. Он это чувствует и он хочет это передать. Но при этом он может это сделать таким тоном и в такой ситуации, что она это не поймет или даже наоборот воспримет. Он не чувствует контекста. Эмоции он переживает, чувства он переживает, выразить он хочет, а выразить не может. Условно говоря, то, что ты хочешь передать, надо еще и исполнить. Можно сказать «сыграть». Но это не совсем «сыграть». Мы так живем, мы не играем.
Как устроено любое наше действие? Например, я хочу пошутить. У меня формируется цель: «хочу пошутить». Что такое «цель»? Это образ потребного будущего. Это то, чего еще нет. То есть, когда я хочу пошутить, у меня возникает образ меня-шутящего, а вас - смеющимися. Если у меня не было этого образа, где успешно шутящий, я бы вообще не начал шутить. Сначала есть образ того, чего еще нет. А теперь нужно реализовать эту цель в реальность. Я себя представляю шутящим, а вас - смеющимися. Но в этом образе (то есть в цели), заложена и программа действий с учетом ситуации. Я отлично уже вижу, как я шучу и как вы смеетесь. А дальше - я начинаю шутить. И там два варианта: вы либо смеетесь, либо нет. Почему вы не смеетесь, предположим? Я уже пошутил, а вы не смеетесь. Я должен еще это сделать. Но я сделал это не так, как я себе это представлял. И вы тогда не смеетесь. То есть есть то, что я себе представлял в виде образа потребного будущего, куда заложен и образ ситуации и образ меня в этой ситуации. А дальше я должен еще сделать это так, как я это вижу. Вообще то я себя представляю имеющим чувство юмора. Туда это заложено. Я что-то изобразил, а вы не смеетесь. Фактически, есть ситуация 1 в реальности, есть ситуация 2 не в реальности. И если вы не смеетесь, ситуации не совпадают. Дальше, что может произойти? Для меня то, что вы не смеетесь, это обратная связь. Смысл в том, что я вообще то шутить не умею. И тогда нужно скорректировать образ самого себя в этой ситуации: или я должен подготовиться и лучше пошутить или не шутить вовсе, изменив свое представление о себе. В лучшем случае, это регуляция деятельности путем обратной связи. Образ все время приближается к реальности, если мы за нее цепляемся. Но нам мешают механизмы вытеснения, проекции, рационализации. Поэтому, когда я пошутил, а вы не засмеялись, либо корректируется мой образ, либо ничего не корректируется. Предположим, я пошутил, а вы не засмеялись, я могу подумать, что я хороший шутник, а вы - тупые. И в следующий раз я опять буду шутить, а вы - будете не смеяться. И тогда я в ваших глазах буду как-то неадекватно выглядеть. А вы в моих глазах будете неадекватной аудиторией.
Надо уметь исполнить. А чтобы уметь исполнить, надо чувствовать контекст. И эти люди его плохо воспринимают и плохо выражают. Отсюда - большие проблемы в общении. Если такой человек плохо понимает, что ему пытаются выразить и другие люди его также плохо понимают, отсюда непонимание, возникают сшибки в общении. Общение становится неэффективным и эмоционально напряженным. Общение для нас очень важная вещь, особенно межличностное. Я постоянно нахожусь в ситуации, когда то, что я делаю как-то не так воспринимается. А я как-то не так воспринимаю то, что говорят и делают и выражают остальные. Мне это приносит негативные переживания. И вместо получения удовольствия, общение мне приносит огорчения, заморочки, нехорошие мысли по поводу других и себя. Я накапливаю негативный опыт общения. И этот негативный опыт общения заставляет меня меньше общаться. А когда человек начинает меньше общаться, это и называется аутизацией. То есть мои особенности приводят меня к тому, что я начинаю меньше общаться. А чем меньше я начинаю общаться, тем меньше у меня шансов для того, что я все таки научусь адекватно себя выражать и научусь адекватно воспринимать других людей.
Такие люди уже с раннего детства начинают меньше общаться. И тогда у них нет пищи для того, чтобы этому учиться дальше. То есть первый феномен или следствие такой ситуации - сшибки, негативный опыт общения и соответственно аутизация. Но есть более глубинные вещи. На этой основе, которая нарушена, формируется связь с реальностью, ощущение адекватного контекста. Такие люди в конце концов перестают чувствовать реальность так, как ее чувствуют остальные. Мы живем общими социокультурными контекстами, поэтому мы друг друга и понимаем (у нас более или менее общие понятия о том, что такое хорошо, а что такое плохо). Все эти социокультурные штуки, мы усваиваем и в этом контексте примерно мы друг друга понимаем. Хотя в нюансах никогда, потому что уже индивидуальные, ситуационные контексты всегда разные.
Например, два друга из романа Пруста влюбились в одну и ту же женщину, думая, что она разная. Ситуация одна и та же. Женщина одна и та же. А для них она разная. У каждого свой контекст, каждый пришел к ней своим путем. Разные контексты.
Таким людям трудно усваивать общий социокультурный контекст, потому что он у них оторван от реальности. Чувством, специфической сензитивностью и вообще ощущением контекста они не обладают. И тогда у них распадается реальность. Если мы обладаем способностью и этого и этого восприятия, а они контекста не воспринимают, а воспринимают только текст. И тогда они ориентируются на знаково-символические вещи, на речь, слова и значения. Они воспринимают реальность как информацию в чистом виде. У них отсутствует чувство контекста.
Для них контекст всегда есть. Но из чего им его строить? Они опираются на слова, на речь и они пытаются восполнить то, чего нам и так дано, а им не дано, путем каких-то нюансов. Они сами по себе смысла не выражают, но нюансы смысла отражают. Для них слово это не то что для нас слово. Для них слово это реальность. А для нас слово это только слово. Это люди, которые опираются только на информацию и не чувствуют контекста.
«Человек Дождя», Хофман блестяще играет аутиста-шизофреника. Сам по себе герой Хофмана переживает? У него есть чувства? Есть. А сам он деревянный. Нет у него средств выражения своих чувств. Подружка Круза пытается выразить свое приятие к нему и поцеловать. И спрашивает, ну как? А он отвечает, что мокро. То есть он воспринимает это не как смысл этого действия как обычные люди. Для нее поцелуй есть в социокультурном контексте - передача определенных чувств. А он воспринимает реальность такой, какая она есть. И большой вопрос, кто из них адекватнее воспринимает реальность. Потому что он воспринимает ее такой, какая она есть. А вот контекста для него нет. И смысла этого действия он не улавливает.
Вопрос об адекватности: адекватный чему? В 80е годы была антипсихиатрия и пытались в этом вопросе разобраться, а кто адекватнее воспринимает реальность, шизофреники или обычные люди? Наша реальность это не только символическая и не только природная, где мокро. А для таких людей, как герой Хофмана или для шизоидов, хотя в меньшей степени, она другая. Они действительно по-другому воспринимают реальность. У них формируется свой контекст. У нас контекст общий, хотя с нюансами. А поскольку они к этому контексту не привязаны, они формируют свой. Но нам трудно в него врубиться, так как мы ориентируемся на какой-то общий контекст. А он может быть другим. Поэтому им нас крайне трудно понять. А им - нас. У них формируется свой контекст, который их еще и отдаляет ото всех остальных. И тогда, в крайних выражениях, получается что мокро. И довольно часто шизоиды выглядят нескладными, механистичными. Если человек признается вам в любви, он это испытывает, но он может это делать так нескладно, что вы испугаетесь тем, что он пытается выразить. Поэтому, они очень хорошо ориентируются в знаково-символических вещах. Герой того же Хофмана, он этого не чувствовал, но гениально считал. Но нюанс в том, что у него вся эта информация была бессмысленной. Они оригинально чувствуют, оригинально воспринимают чувства, оригинально мыслят, они оригинально или неадекватно себя выражают и воспринимают и чаще всего они очень хорошо ориентируются в алгоритмических, знаково-символических вещах. Поэтому среди крутых системных программистов очень много шизоидов.
Например, Стив Джобс - типичный шизоид. Он адаптивный? Он великий. Потому что большинство своих особенностей он смог направить в определенную струю. И его жизненная ситуация сложилась так, что большинство его особенностей пришлось к месту. Поэтому он здорово соображал в знаково-символической системе и он первым допер, что это надо делать. Шизоиды это двигатели прогресса. Для них то, что для нас задано социокультурным контекстом неочевидно. Многие системные программисты - шизоиды. Шизоиды - двигатели прогресса потому что они воспринимаю вещи «на новенького», в другом контексте. То что для нас кажется обыденным и очевидным, для них - совершенно не очевидно. И рождаются великие теории. Альберт Эйнштейн задумался о том, что такое «одновременное событие». До него в физике одновременное событие это было одновременное событие. Для нас это было очевидно. А он начал над этим думать. И из этого родилась вся современная физика. Малевич, Кандинский изображали то, как они воспринимали и видели мир. Как идею. Черный квадрат Малевича, это рисунок? Это абстрактная идея. Это люди, которые пытаются выразить мир так, как они его воспринимают, а воспринимают они его по-другому, чем большинство окружающих. Другой вопрос уже, искусство это или нет? До Малевича и Кандинского подобные изображения висели на стенах психиатрических клиник. А потом, социокультурный контекст сложился так, что их восприняли. Все зависит от индивидуального и социокультурного контекста, это стало авангардом и стоит бешеных денег. Искусство это тоже дело контекста и социокультурного и индивидуального. У истероидов еще есть богатая фантазия, чувственные, яркие образы. Например, у Маяковского, который смешанный тип. У чистых шизоидов немного по-другому.
Что у нас отпечатывается на сетчатке? Хаос. Пятна цвета и света. А мы его воспринимаем уже как реальность. И даже в случае, если шизофреник видит мир как пятна, даже в этом случае, бесполезно спрашивать, кто воспринимает реальность адекватнее. Только мы живем в другой реальности: не атомов и молекул, а социокультурного мира.
Такие люди производят впечатление неэмоциональных, чудных, сухих, отстраненных. И иногда производят впечатление, что они не испытывают эмоций и переживаний. Это не так. Они испытывают тоже самое, что и остальные люди. Они хотят признания, отношений, любви, славы, - все, что нам свойственно, в мотивационной сфере и сфере переживаний свойственно и шизоидам. Другое дело что они выражают это так, что мы этого не воспринимаем. Или они никак это не выражают, так как аутизация приводит к тому, что средства выражения у них не формируются. Это не значит, что они не переживают. У них яркие и оригинальные переживания. И если они пытаются их сделать публичными, то либо это получается шизофрения, либо великое искусство, в зависимости от контекста.
В межличностных отношениях сложнее. Вообще они очень противоречивые натуры. В силу этого, нам они кажутся странными. Они невпопад с нашим контекстом, поэтому их деятельность, поведение кажутся нам крайне неадекватными. Такой человек может сказать близкой ему девушке, как она сегодня ужасно выглядит. Он же видит. И говорит. Другой чувствует контекст и не говорит, а он - не чувствует контекста и говорит. Такой человек может в драных джинсах на светский раут и удивиться, чего его туда не пускают. Потому что там контекст, а он его не чувствует. Может сказать начальнику, что он дурак набитый. Начальник может и вправду быть дураком, никто ему это не говорит, а он сказал. А потом удивляется, почему у него проблемы, он же сделал хорошее дело. Со стороны, вне контекста, это может казаться неадекватным. На самом деле, в другом контексте это может быть вполне адекватным.
Противоречивые натуры: открытость и детское, непосредственное выражение у них сочетается с отстраненностью, злобностью, как нам кажется. Открытость миру, доверчивость, добросердечность может соседствовать с крайней подозрительность и осторожностью, когда ни одного человека ближе чем на два метра к себе не подпустят. То есть в них это сочетается. Какая-то крайняя сензитивность, чувствительность - с жестокостью. Опять же, в каком контексте. Подросток-шизоид берет лягушку и начинает у нее планомерно отрывать лапы. В нашем контексте нам это будет неприятно. В другом контексте это садизм и жестокое обращение с животными. А он это делает не потому что он садист. Во-первых у него нет чувствительности, он не может воспринимать боль чужую как свою. Он разумом может понимать. И отрывает он ей лапки не для того, чтобы сделать ей больно. Ему интересно, как оно устроено. Поэтому в своем контексте он ничего плохого не делает. В другом контексте это кажется жестокостью и садизмом.
Если это немного выражено, особенно если с чем-то сочетается, а это всегда с чем-то сочетается. Немного истероидности - творческие натуры. Немного паранояльности - начинаются сверхценные идеи типа «Розы мира» Даниила Андреева или системы Гегеля. Если с тревожным, тогда они очень сензитивные. Психиатры называют их шиз трепетун.
Особенности натур могут быть немного выражены, могут быть сильнее. И опять же, до каких степеней адаптации/дезадаптации это развивается, зависит от природных предпосылок плюс - ситуации развития. Если немного предпосылки так называемой двойной ловушки или шизофреногенная мать, то это может начать развиваться. Если потом человек даже с этими предпосылками попал в струю - стал нужным. Хотя у них ограничен круг и спектр ситуаций, где они успешнее, чем другие. И тогда они становятся умными, почитаемыми, учеными, новаторами. Где они в своей тарелке? Знаково-символические системы в разных видах: алгоритмия, программирование, либо философские системы, либо странное, новаторское искусство, либо прорывы в науке (физике, математике).
Сейчас для шизоидов есть целый мир, в котором им хорошо. Так как в интернете кроме информации нет ничего. Кто создавал интернет? Крутые системные программисты. Которые по большей части шизоиды. Значит, они этот интернет, фактически, для себя сами и создавали. Потому что в интернете, отрыв от контекста это плюс. И там можно все: и быть успешным и получить славу и зарабатывать и потреблять и жить. Они там живут и им там хорошо. Шизоиды большие фантазеры и мечтатели. О чем они мечтают? О теплых, доверительных человеческих отношениях, оценке, приязни, приятии. В подростковом возрасте какая сфера у них наиболее депривирована? Сфера общеняи с противоположным полом. Потому что им труднее, чем другим находить общий контакт. Поэтому, в подростковом возрасте у них очень богатые и очень яркие сексуальные фантазии. Но если так прикинуть, интернет, по большей части чем забит? Порнографией. И поэтому им там тоже хорошо.
В основе этого типа лежит отсутствие своеобразной сензитивности или чувствительности в первую очередь к социо-культурному миру. В основе не совсем понятно, что лежит, но по всей видимости есть какие-то генетические наследуемые свойства, которые и препятствуют появлению такой чувствительности, а с другой стороны, ситуация воспитания, развития также может вкладывать свой вклад в то, что мы называем шизоидностью.
Когда с самого младенчества маленький ребенок попадает в ситуацию, когда он дезориентируется и ему трудно связывать проявления чувств с тем, как это делается. И в конце концов он и сам не научается выражать себя таким образом, чтобы другие адекватно это воспринимали. Это две стороны одной медали: неумение чувствовать других и чувствовать ситуацию, ее контекст. Обратной стороной медали является невозможность самому выразить себя адекватно. Отсюда - постоянные сшибки в общении, которые радости не доставляют и тенденции к аутизации, просто меньше общаться. В конце концов, мы получаем людей, которые своеобразно чувствуют, своеобразно воспринимают окружающий мир и своеобразно мыслят. Мягко говоря. Это может быть в разной степени выраженности. Иногда эта своебразность может приводить к тому, что человек совершенно неадекватно воспринимают и себя и окружающий мир.
Нам надо отличать, шизоидов как крайнюю степень нормы от шизофреников как людей, которые психически больны. Такие люди и находятся в специальных учреждениях, так как они не могут адекватно вписаться в реальность. Есть разные точки зрения о соотношении шизоидности и шизофрении, разные они во многом потому, что никто до сих пор точно не знает, что такое шизофрения как психическое заболевание, в отличие от других, так называемых Больших Психозов, которыми занимается Большая Психиатрия, например МДП, там найдены, в конце концов некие механизмы в субстрате мозга, которые нарушены. По поводу шизофрении пока ничего не нашли. И шизофреников определяют по степени неадекватности и неумению вписаться в социокультурную реальность. Сто лет назад, немецкий психиатр Креппелин говорил, что шизофрения представляется большой свалкой психиатрии, куда запихивают тех, кому не удается поставить адекватный диагноз. До сих пор это примерно так, потому что натуры очень противоречивые. Главное, то, что на виду - неумение воспринимать контекст, правила, нормы морали и устои общества. Поэтому, людей инакомыслящих довольно часто записывают в эту категорию. Потому что шизофреник он инакомыслящий. Но это не значит, что инакомыслящий это шизофреник.
Поскольку до конца не понятно, что такое шизофрения и не найдены механизмы, то диагнозы ставят по совокупности проявлений. А поскольку шизоиды по многим своим проявлениям похожи на шизофреников, то есть разные точки зрения. Считают, что шизоиды это шизофреники, только у них шизофрения вяло протекает. И когда-то может быть обострение. А есть такие, которые всегда текут и текут и обострения нет. Поэтому есть точка зрения, что яркий шизоид это вялотекущий шизофреник. Есть теории вирусной шизофрении. Есть эпидемиологической. Но это все теории.
Но мы вообще говорим о людях психически здоровых, только с разной степенью выраженности адаптации/дезадаптации. Потому что когда явные психические заболевания, там не работает ничего из того, о чем мы говорили. Все типажи искажают реальность. А психотики просто неадекватно воспринимают реальность, а чаще живут в другой реальности. Когда у шизофреников происходит расщепление сознания и мир перестает быть единым, тогда он в каком мире живет? По крайней мере не в нашем. Другой вопрос, какой мир настоящий.
Психопатии, неврозы иногда называют еще пограничными состояниями.
Ввел понятие шизоид Кречмер и Шелл. Шизоидность - поломка не природного механизма. Можно обозначить не как болезнь мозга, не как болезнь характера, а как болезнь (нарушение) личности.
- Отсутствие психической чувствительности;
- Плохо понимают и воспринимают смыслы и плохо их умеют выражать (впервую очередь это выражается в межличностном взаимодействии);
- Плохо понимают, что до них пытаются донести другие, не улавливают эмоционального (в первую очередь) подтекста (тембр голоса, выражение лица, выражение глаз, общий тонус...). Поэтому они пытаются ориентироваться на объективную информацию, на знаки и сообщения;
- Юмор не воспринимают;
- Чаще всего удовольствие от общения не получают, чаще наоборот. Поэтому их жизнь учит - общаться нужно меньше. Сужение круга общения - аутизация. Поэтому этот тип часто называют аутистический;
- Полагаются на чистую информацию и знаковую сферу. В этом они весьма преуспевают. Лучше, чем другие. Преуспевают: теоретические изыскания, алгоритмические системы;
- Пример: «Человек дождя» - Дастин Хофман (он даже месяц в психушке просидел, чтобы понять этот тип). - «Спускаются в лифте с подружкой. И она хочет выразить ему какие- то чувства. Она - хочешь я тебя поцелую? Она его целует и говорит - Ну как? Он ей отвечает - Мокро. Когда она его целует - вкладывает определенный смысл» Контекст и подтекста Хофман не уловил. Он улавливает объективность - чистую информацию («Мокро»);
- Способны порождать новое (поскольку они «освобождены» от некоторых наших условностей, правил, норм, привычных взглядов). Под своим углом зрения они видят то, что не видно остальным.
- Основные двигатели науки
- Переживают
- Большие фантазеры (фантазии - некий образ того, чего нет, а мечта это то, что можно реализовать);
- Им не хватает тесного общения с другими и понимания;
- Друг друга шизоиды тоже не понимают;
- много читают, запоминают - с ними интересно
- Хорошо развиты
- Абстрактный интеллект, интеллектуально развит, хорошо образован
- Шизоидность + Демонстративность (но они пустые) - художественные натуры;
- Сферы: системные программисты, аналитики...
- Мечтают о межличностных отношениях (проблемы во взаимоотношениях с противоположным полом - не понимают их и они не понимают)
Умышленно не говорим, о шизофрении, так как шизофрения это психоз. Хотя есть много схожих аспектов.
Натуры крайне сложные и точно никто не знает, как устроены шизоиды. И там работают в отличие от предыдущих трех типов очень сложные механизмы. Иногда шизоидность называют не болезнью мозга, а болезнью сознания. И поскольку мы говорим о сознании, нам нужно вернуться назад. Мы говорили о том, что человек живет по крайней мере в трех реальностях:
- Одна реальность - природный мир (и человек сам является частью природы и в этом смысле он индивид);
- С другой стороны человек живет в мире культуры (то есть, некого природного окружения, которое создано людьми же);
- Третье - предметный мир или знаково-символическая реальность (то что еще как-то названо, а не только создано).
То есть мы реально в трех мирах пребываем. Сознание это орган, который пытается эти миры совместить. Более того, если это здоровое сознание, оно их совмещает так, чтобы мы воспринимали эти три мира за один. То есть сознание обладает способностью представлять нам мир единым, несмотря на то, что он не един, триедин. С одной стороны, мы действуем как природные существа, - всякого рода инстинкты складываются у нас на протяжении миллионов лет эволюции. С другой стороны, мы живем в мире предметом, а все предметы имеют те или иные функциональные свойства (например, в стуле нигде не зарыто то, что на нем можно сидеть, но тем не менее его делают именно для этого). Этот мир существует в виде знаков или символов. Способность человека обозначать предметы первично порождается из того, чтобы как-то зафиксировать определенные свойства предмета в первую очередь. Самое главное, что происходит и это удивительная вещь, что мы, с развитой знаково-символической функцией можем оперировать образами предметов и это неотделимо от того, что они как-то называются. Любой образ он означен и за ним всегда стоит какое-то слово. Внешние действия сворачиваются и переходят во внутренние действия, но внутренними действиями они могут быть только в том случае, если там есть значения, знаки и слова. Для нас знак, предмет и его функция слитны, но это разные вещи. Даже элементарное зрительное восприятие это внутреннее действие.
Мозг всегда выдвигает определенные гипотезы о том, что бы это могло быть. И потом уже принимает решение, приблизительно прикидывая, что это может быть. Отсюда многие иллюзии восприятия, когда у нас не хватает какого-то параметра. Например, мы можем определить величину предмета, зная расстояние до него. Если Если мы видим маленького человечка - мы примерно знаем расстояние от него. Как действует мозг? Мы по опыту знаем, какого примерно роста человек. Если мы знаем какого он роста и если мы видим его в проекции на сетчатку таким - значит он примерно такого роста. «Комната Эша» - комната специально нарисована в искаженной перспективе, но мы об этом не знаем и на разных рисунках и в разной перспектива один человек большого роста, а другой - маленький.
Возвращаясь к тому, что сознание позволяет нам различать эти реальности, то есть отдавать себе отчет и воспринимать их как единую реальность. Оно интегрировано. Когда реальность начинает распадаться это расщепление. Это, собственно, и есть некие признаки шизоидности и шизофрении, когда по каким-то причинам эти реальности перестают быть слитыми. И такие люди начинают видеть многое то, что мы не видим и видеть это как-то по-другому.
Для понимания шизоидов особенно важно несовпадение так называемых значений и смыслов. Вообще, до сих пор считается и во многих текстах, особенно лингвистических и философских пытаются представить человеческое общение так, что люди между собой обмениваются информацией. Это не так. Люди обмениваются на самом деле смыслами. Причем эти смыслы могут быть выражены в разных знаках и значениях.
Например, человек хочет выразить по отношению к другому человеку симпатию, приязнь и любовь. Есть слова для обозначения того, что он хочет выразить? Есть. Можно это выразить без слов? Можно. Дело не в словах, а в том, что есть некое чувство и он его хочет выразить. Слов много. Можно по-разному это сказать. Можно сказать: «Я тебя люблю!». Можно не говорить - и так понятно. Когда человек говорит «Я тебя люблю!», выражая именно этот смысл, он еще как-то себя ведет, выражая это еще как-то без слов. И другой человек воспринимает это слитно. Он видит, что ему говорят и он видит, что его любят. И смысл этого послания другой человек воспринимает и как-то на это реагирует. Можно сказать: «Я тебя убью» так, чтобы это воспринялось как «Я тебя люблю!»? Можно. Часто между людьми такие вещи происходят. Вообще между людьми не принято прямо выражать значимые чувства. Мы как-то это выражаем и плюс - еще какие-то слова говорим. Информация «Я тебя убью!», но при этом смысл - другой. И это можно сделать так, что человек правильно тебя понимает. То есть одни и те же смыслы могут быть выражены разными словами и разными значениями. Справедливо и обратное: одно и тоже слово, одно и то же значение может выражать разный смысл. Можно человеку сказать «я тебя люблю» так, что он испугается? Можно.
То есть смысл не привязан к значению сам по себе. Разные смыслы могут выражаться разными словами. Смысл сам по себе не привязан к значению. Слово, знак, символ есть чистая информация. В самом по себе слове не заложен смысл. Где смысл? В интонации. В контексте. В ситуациях. Есть текст, а есть контекст. Текст приобретает смысл только в контексте. Сам по себе текст бессмысленный. То есть контекст это природная реальность, а текст - культурная, присвоенная. Контекст это то, как мы себя выражаем: в какой позе, каким тембром голоса и т. П - это все контекст, в котором мы себя выражаем.
Люди вообще-то, по большей части распознают, когда они врут. Мы сличаем текст с контекстом. И чувствуем, что врет. То есть у всех у нас есть особое чувство различения текста и контекста. Знака, значения и смысла. Есть люди, у которых плохо с этим механизмом. Есть люди, которые хуже чем другие улавливают контекст. А если эти люди хуже чем другие улавливают контекст, на что им приходится опираться? На текст. И тогда у этих людей на самом деле возникают большие проблемы с восприятием смысла. Потому что если он если он ориентирован на текст, когда человек ласково-ласково говорит «я тебя убью» и хочет передать «я тебя люблю», то человек воспринимает текст. Он слышит слова и он тогда на это и реагирует. Потому что он контекста не уловил, а уловил только текст.
Человек, который врет, мы чувствуем что он врет потому что меняется контекст. У человека, который врет текст один, а подтекст другой. У него есть внутренняя сшибка, другой тембр голоса, другое выражение лица. А если я контекста не чувствую, а ориентирован на текст? Тогда я не вижу, что он врет.
На этом построен юмор: текст один, а подтекст другой. Происходит сшибка. А если человек контекста не чувствует - «доцент был тупой» :)
Хрестоматия «Психология и психоанализ характера» под редакцией Райгородского. Книга состоит из двух частей: социальные характеры. И индивидуальные характеры. Там представлены довольно крупные куски текстов классиков типологии: Кречнера, Шелдона с их конституциональными типологиями, типологии Юнга, кусок из книги Карла Леонгарда «Акцентуированные личности», где на примере литературных героев классических произведений он пытается проследить, какие типажи, каких героев наиболее ярко представлены. В этой же хрестоматии большой текст Личко, который описывает разного рода подростковые акцентуации психопатии, текст классика Ганнушкина. Но, разные авторы выделяют разное количество типов и по-разному классифицируют. Поскольку большинство текстов написаны психиатрами, жанр в основном описательный. Иногда, выделяются подтипы. Например, для Пантилеева паранояльный тип и эпилептоидный тип - две разные ипостати застревающего. Некоторые авторы рассматривают их как разные. Нет логики воспроизведения типов.
Шизоидов пока мы определили как людей, которые имеют проблемы с контекстом. Поэтому, им сложно отличать текст от контекста. Если брать психологические подходы, психологов больше интересует смысл. И смысл не заложен в самих по себе словах, а всегда нами считывается путем сопоставления знаков с контекстом.
Знаки существуют в культуре и когда мы рождаемся, они уже есть. И мы их осваиваем сначала при помощи мамы и папы, потом школы и так далее. Эта социальная реальность не дана, она задана и мы должны ее освоить и присвоить. Знак, на самом деле, всегда выражает одно и тоже, у него есть общепринятое социокультурное значение. Но смысл - знак в контексте. При этом не обязательно смысл может быть знаком. Смыслом может быть действие. Одно и то же действие может обладать разным смыслом в зависимости от контекста.
Если человек матерится в какой-то ситуации, в которой нет соответствующего контекста - это одно. А если нет такой ситуации - другое. Если человек стукнул кого-то по физиономии - мы можем представить себе образ этого действия, описать его. Но смысл этого действия может быть разным. Когда у человека в пылу нет других аргументов и он бьет по физиономии - один смысл. А если обидели любимую женщину или близких - это отстаивание чести и другой смысл. Может быть это проявление грубости, агрессии, а может быть отстаивание чести.
Личностные качества у нас даны от природы. Но смысл их может быть разным. Нам чего-то хочется, например. Но у нас есть такое качество как лень. И тогда, собственную лень, как часть собственной личности мы будем воспринимать негативно. Какая-то сверхосторожность в ситуации, когда надо проявлять отвагу и решительность, может препятствовать реализации мотивов? Может. И тогда это тоже будет нести негативный смысл. И этот негативный смысл будет называться всегда разными словами.
Смысл - в контексте, в ситуации. Поэтому вообще-то смысл неповторим. Смысл неповторим и полностью в словах не выразим. И насколько много нюансов слов зависит от того, насколько значим смысл в социокультурной реальности. В французском языке, например, гораздо больше слов, которые описывают разные проявления чувств. У эвенков есть куча слов, которые обозначают разные оттенки белого. Словесные нюансы зависят от разной значимости. Смысл он в конечном итоге «для меня». И в каком контексте смысл если мы говорим про личность? В контексте мотивов. Поэтому, собственно, мотив дает содержание смыслу. И ситуация дает содержание смыслу. И то и другое является контекстом. Да, что-то выражается знаковыми словами или действиями. Смысл всегда нам представлен как эмоции и переживания. То есть оттенок дает эмоции и переживания, некое внутреннее чувство. И когда мы разбирали, что человек хочет показать приязнь и симпатию, он пытается выразить свое переживание. Мы общаемся значениями, а контексты можно воспринимать по-разному. И поэтому человек может иметь в виду один смысл, а мы воспринимаем другой смысл. В общем случае, контексты никогда не совпадают. Дело только в степени этого несовпадения.
Теперь о том, откуда вообще берется это чувство. Как мы этот контекст считываем и усваиваем? Контекст прежде всего социокультурный. И научаемся мы, с одной стороны, пониманию слов и их значений. А вот как мы научаемся смысл слов понимать - это параллельный процесс. То есть мы осваиваем не только знаково-символическую функцию. Но для личности гораздо важнее то, как мы осваиваем считывание контекста.
Происходит это в самом раннем детстве. Что делает мать с младенцем? Много чего. Но в том числе, она выражает какие-то чувства по отношению нему. И при этом что-то говорит. Когда она говорит «я тебя люблю!», она что-то испытывает и как-то это выражает. И тогда у него слова привязываются к этому самому эмоциональному контексту. Это основа, на которой все развивается. С одной стороны, все это дифференцируется, а с другой - все усложняется. Потому что папа тоже может говорить, как он любит. А он по-другому любит и испытывает другие чувства. Он может говорить те же самые слова, но выражать их он будет по-другому, чем мама. У ребенка склеилось то, что говорит мама, с тем, что он чувствует. А теперь папа говорит те же слова, но как-то по-другому это выражает. И он воспринимает нюансы. И если контексты более или менее совпадают, человек адекватно, насколько это вообще можно, воспринимает смысл.
А теперь представим себе другую ситуацию. Может быть у мамы нежеланный ребенок? Может. И тогда чувства у мамы ребенок вызывает амбивалетные. Ребенок с одной стороны может быть у матери самым дорогим, а с другой - будет мешать маме для достижения ее мотивов. То есть в этом ребенке для меня, как для мамы, сразу два смысла. И когда я буду выражать свои чувства, если они амбивалентные, это будет как-то проявляться? Конечно будет. И ребенок это будет чувствовать. Внутренняя сшибка отношения к ребенку будет чувствоваться. И тогда начинаются проблемы: не складывается нормальное ощущение (которое все мы чувствуем и считываем). А может быть мама любит безумно, а папа - не очень. И это будет проявляться в его отношении к ребенку? Конечно, будет. И ребенок начинает путаться.
Есть такой термин, который пришел из психоанализа, из теории объектных отношений так называемая шизофренногенная мать, шизофренногенная семья - когда в самом начале начинаются сшибки и ребенок дезориентирован, у него не склеивается. А это основа, на которую вообще то начинает накручиваться вся реальность и весь мир. Потому что мир маленького ребенка, он ограничивается тем, что есть мама, есть ее чувства и ее слова. Для ребенка больше ничего нет. И если эта основа заложилась, потом на нее все будет и накручиваться. Эти чувства особые, это вообще то связь с реальностью. Потому что слова дают нам знаково-символическую реальность. Мы различаем изобретенный мир и тот, который может быть. В основе этого различения лежит первичное чувство. Чувство, которое нас склеивает с реальностью.
Есть люди, у которых это нарушено. И это люди, которые плохо отличают текст от контекста и от подтекста, плохо вообще воспринимают контекст и очень плохо умеют его выразить. Когда ребенок чувствует как мать выражает и какие слова она говорит, после этого у него есть основа, чтобы самому начать выражать. Он возвращает то, что в него заложили. И поскольку у него этот процесс нарушен - он не может нормально воспринимать смысл и выражают смысл они тоже плохо.
Пример: Человек, который плохо умеет выражать свои чувства, хочет женщине признаться в любви. Выразить свою приязнь, любовь, симпатию. Он это чувствует и он хочет это передать. Но при этом он может это сделать таким тоном и в такой ситуации, что она это не поймет или даже наоборот воспримет. Он не чувствует контекста. Эмоции он переживает, чувства он переживает, выразить он хочет, а выразить не может. Условно говоря, то, что ты хочешь передать, надо еще и исполнить. Можно сказать «сыграть». Но это не совсем «сыграть». Мы так живем, мы не играем.
Как устроено любое наше действие? Например, я хочу пошутить. У меня формируется цель: «хочу пошутить». Что такое «цель»? Это образ потребного будущего. Это то, чего еще нет. То есть, когда я хочу пошутить, у меня возникает образ меня-шутящего, а вас - смеющимися. Если у меня не было этого образа, где успешно шутящий, я бы вообще не начал шутить. Сначала есть образ того, чего еще нет. А теперь нужно реализовать эту цель в реальность. Я себя представляю шутящим, а вас - смеющимися. Но в этом образе (то есть в цели), заложена и программа действий с учетом ситуации. Я отлично уже вижу, как я шучу и как вы смеетесь. А дальше - я начинаю шутить. И там два варианта: вы либо смеетесь, либо нет. Почему вы не смеетесь, предположим? Я уже пошутил, а вы не смеетесь. Я должен еще это сделать. Но я сделал это не так, как я себе это представлял. И вы тогда не смеетесь. То есть есть то, что я себе представлял в виде образа потребного будущего, куда заложен и образ ситуации и образ меня в этой ситуации. А дальше я должен еще сделать это так, как я это вижу. Вообще то я себя представляю имеющим чувство юмора. Туда это заложено. Я что-то изобразил, а вы не смеетесь. Фактически, есть ситуация 1 в реальности, есть ситуация 2 не в реальности. И если вы не смеетесь, ситуации не совпадают. Дальше, что может произойти? Для меня то, что вы не смеетесь, это обратная связь. Смысл в том, что я вообще то шутить не умею. И тогда нужно скорректировать образ самого себя в этой ситуации: или я должен подготовиться и лучше пошутить или не шутить вовсе, изменив свое представление о себе. В лучшем случае, это регуляция деятельности путем обратной связи. Образ все время приближается к реальности, если мы за нее цепляемся. Но нам мешают механизмы вытеснения, проекции, рационализации. Поэтому, когда я пошутил, а вы не засмеялись, либо корректируется мой образ, либо ничего не корректируется. Предположим, я пошутил, а вы не засмеялись, я могу подумать, что я хороший шутник, а вы - тупые. И в следующий раз я опять буду шутить, а вы - будете не смеяться. И тогда я в ваших глазах буду как-то неадекватно выглядеть. А вы в моих глазах будете неадекватной аудиторией.
Надо уметь исполнить. А чтобы уметь исполнить, надо чувствовать контекст. И эти люди его плохо воспринимают и плохо выражают. Отсюда - большие проблемы в общении. Если такой человек плохо понимает, что ему пытаются выразить и другие люди его также плохо понимают, отсюда непонимание, возникают сшибки в общении. Общение становится неэффективным и эмоционально напряженным. Общение для нас очень важная вещь, особенно межличностное. Я постоянно нахожусь в ситуации, когда то, что я делаю как-то не так воспринимается. А я как-то не так воспринимаю то, что говорят и делают и выражают остальные. Мне это приносит негативные переживания. И вместо получения удовольствия, общение мне приносит огорчения, заморочки, нехорошие мысли по поводу других и себя. Я накапливаю негативный опыт общения. И этот негативный опыт общения заставляет меня меньше общаться. А когда человек начинает меньше общаться, это и называется аутизацией. То есть мои особенности приводят меня к тому, что я начинаю меньше общаться. А чем меньше я начинаю общаться, тем меньше у меня шансов для того, что я все таки научусь адекватно себя выражать и научусь адекватно воспринимать других людей.
Такие люди уже с раннего детства начинают меньше общаться. И тогда у них нет пищи для того, чтобы этому учиться дальше. То есть первый феномен или следствие такой ситуации - сшибки, негативный опыт общения и соответственно аутизация. Но есть более глубинные вещи. На этой основе, которая нарушена, формируется связь с реальностью, ощущение адекватного контекста. Такие люди в конце концов перестают чувствовать реальность так, как ее чувствуют остальные. Мы живем общими социокультурными контекстами, поэтому мы друг друга и понимаем (у нас более или менее общие понятия о том, что такое хорошо, а что такое плохо). Все эти социокультурные штуки, мы усваиваем и в этом контексте примерно мы друг друга понимаем. Хотя в нюансах никогда, потому что уже индивидуальные, ситуационные контексты всегда разные.
Например, два друга из романа Пруста влюбились в одну и ту же женщину, думая, что она разная. Ситуация одна и та же. Женщина одна и та же. А для них она разная. У каждого свой контекст, каждый пришел к ней своим путем. Разные контексты.
Таким людям трудно усваивать общий социокультурный контекст, потому что он у них оторван от реальности. Чувством, специфической сензитивностью и вообще ощущением контекста они не обладают. И тогда у них распадается реальность. Если мы обладаем способностью и этого и этого восприятия, а они контекста не воспринимают, а воспринимают только текст. И тогда они ориентируются на знаково-символические вещи, на речь, слова и значения. Они воспринимают реальность как информацию в чистом виде. У них отсутствует чувство контекста.
Для них контекст всегда есть. Но из чего им его строить? Они опираются на слова, на речь и они пытаются восполнить то, чего нам и так дано, а им не дано, путем каких-то нюансов. Они сами по себе смысла не выражают, но нюансы смысла отражают. Для них слово это не то что для нас слово. Для них слово это реальность. А для нас слово это только слово. Это люди, которые опираются только на информацию и не чувствуют контекста.
«Человек Дождя», Хофман блестяще играет аутиста-шизофреника. Сам по себе герой Хофмана переживает? У него есть чувства? Есть. А сам он деревянный. Нет у него средств выражения своих чувств. Подружка Круза пытается выразить свое приятие к нему и поцеловать. И спрашивает, ну как? А он отвечает, что мокро. То есть он воспринимает это не как смысл этого действия как обычные люди. Для нее поцелуй есть в социокультурном контексте - передача определенных чувств. А он воспринимает реальность такой, какая она есть. И большой вопрос, кто из них адекватнее воспринимает реальность. Потому что он воспринимает ее такой, какая она есть. А вот контекста для него нет. И смысла этого действия он не улавливает.
Вопрос об адекватности: адекватный чему? В 80е годы была антипсихиатрия и пытались в этом вопросе разобраться, а кто адекватнее воспринимает реальность, шизофреники или обычные люди? Наша реальность это не только символическая и не только природная, где мокро. А для таких людей, как герой Хофмана или для шизоидов, хотя в меньшей степени, она другая. Они действительно по-другому воспринимают реальность. У них формируется свой контекст. У нас контекст общий, хотя с нюансами. А поскольку они к этому контексту не привязаны, они формируют свой. Но нам трудно в него врубиться, так как мы ориентируемся на какой-то общий контекст. А он может быть другим. Поэтому им нас крайне трудно понять. А им - нас. У них формируется свой контекст, который их еще и отдаляет ото всех остальных. И тогда, в крайних выражениях, получается что мокро. И довольно часто шизоиды выглядят нескладными, механистичными. Если человек признается вам в любви, он это испытывает, но он может это делать так нескладно, что вы испугаетесь тем, что он пытается выразить. Поэтому, они очень хорошо ориентируются в знаково-символических вещах. Герой того же Хофмана, он этого не чувствовал, но гениально считал. Но нюанс в том, что у него вся эта информация была бессмысленной. Они оригинально чувствуют, оригинально воспринимают чувства, оригинально мыслят, они оригинально или неадекватно себя выражают и воспринимают и чаще всего они очень хорошо ориентируются в алгоритмических, знаково-символических вещах. Поэтому среди крутых системных программистов очень много шизоидов.
Например, Стив Джобс - типичный шизоид. Он адаптивный? Он великий. Потому что большинство своих особенностей он смог направить в определенную струю. И его жизненная ситуация сложилась так, что большинство его особенностей пришлось к месту. Поэтому он здорово соображал в знаково-символической системе и он первым допер, что это надо делать. Шизоиды это двигатели прогресса. Для них то, что для нас задано социокультурным контекстом неочевидно. Многие системные программисты - шизоиды. Шизоиды - двигатели прогресса потому что они воспринимаю вещи «на новенького», в другом контексте. То что для нас кажется обыденным и очевидным, для них - совершенно не очевидно. И рождаются великие теории. Альберт Эйнштейн задумался о том, что такое «одновременное событие». До него в физике одновременное событие это было одновременное событие. Для нас это было очевидно. А он начал над этим думать. И из этого родилась вся современная физика. Малевич, Кандинский изображали то, как они воспринимали и видели мир. Как идею. Черный квадрат Малевича, это рисунок? Это абстрактная идея. Это люди, которые пытаются выразить мир так, как они его воспринимают, а воспринимают они его по-другому, чем большинство окружающих. Другой вопрос уже, искусство это или нет? До Малевича и Кандинского подобные изображения висели на стенах психиатрических клиник. А потом, социокультурный контекст сложился так, что их восприняли. Все зависит от индивидуального и социокультурного контекста, это стало авангардом и стоит бешеных денег. Искусство это тоже дело контекста и социокультурного и индивидуального. У истероидов еще есть богатая фантазия, чувственные, яркие образы. Например, у Маяковского, который смешанный тип. У чистых шизоидов немного по-другому.
Что у нас отпечатывается на сетчатке? Хаос. Пятна цвета и света. А мы его воспринимаем уже как реальность. И даже в случае, если шизофреник видит мир как пятна, даже в этом случае, бесполезно спрашивать, кто воспринимает реальность адекватнее. Только мы живем в другой реальности: не атомов и молекул, а социокультурного мира.
Такие люди производят впечатление неэмоциональных, чудных, сухих, отстраненных. И иногда производят впечатление, что они не испытывают эмоций и переживаний. Это не так. Они испытывают тоже самое, что и остальные люди. Они хотят признания, отношений, любви, славы, - все, что нам свойственно, в мотивационной сфере и сфере переживаний свойственно и шизоидам. Другое дело что они выражают это так, что мы этого не воспринимаем. Или они никак это не выражают, так как аутизация приводит к тому, что средства выражения у них не формируются. Это не значит, что они не переживают. У них яркие и оригинальные переживания. И если они пытаются их сделать публичными, то либо это получается шизофрения, либо великое искусство, в зависимости от контекста.
В межличностных отношениях сложнее. Вообще они очень противоречивые натуры. В силу этого, нам они кажутся странными. Они невпопад с нашим контекстом, поэтому их деятельность, поведение кажутся нам крайне неадекватными. Такой человек может сказать близкой ему девушке, как она сегодня ужасно выглядит. Он же видит. И говорит. Другой чувствует контекст и не говорит, а он - не чувствует контекста и говорит. Такой человек может в драных джинсах на светский раут и удивиться, чего его туда не пускают. Потому что там контекст, а он его не чувствует. Может сказать начальнику, что он дурак набитый. Начальник может и вправду быть дураком, никто ему это не говорит, а он сказал. А потом удивляется, почему у него проблемы, он же сделал хорошее дело. Со стороны, вне контекста, это может казаться неадекватным. На самом деле, в другом контексте это может быть вполне адекватным.
Противоречивые натуры: открытость и детское, непосредственное выражение у них сочетается с отстраненностью, злобностью, как нам кажется. Открытость миру, доверчивость, добросердечность может соседствовать с крайней подозрительность и осторожностью, когда ни одного человека ближе чем на два метра к себе не подпустят. То есть в них это сочетается. Какая-то крайняя сензитивность, чувствительность - с жестокостью. Опять же, в каком контексте. Подросток-шизоид берет лягушку и начинает у нее планомерно отрывать лапы. В нашем контексте нам это будет неприятно. В другом контексте это садизм и жестокое обращение с животными. А он это делает не потому что он садист. Во-первых у него нет чувствительности, он не может воспринимать боль чужую как свою. Он разумом может понимать. И отрывает он ей лапки не для того, чтобы сделать ей больно. Ему интересно, как оно устроено. Поэтому в своем контексте он ничего плохого не делает. В другом контексте это кажется жестокостью и садизмом.
Если это немного выражено, особенно если с чем-то сочетается, а это всегда с чем-то сочетается. Немного истероидности - творческие натуры. Немного паранояльности - начинаются сверхценные идеи типа «Розы мира» Даниила Андреева или системы Гегеля. Если с тревожным, тогда они очень сензитивные. Психиатры называют их шиз трепетун.
Особенности натур могут быть немного выражены, могут быть сильнее. И опять же, до каких степеней адаптации/дезадаптации это развивается, зависит от природных предпосылок плюс - ситуации развития. Если немного предпосылки так называемой двойной ловушки или шизофреногенная мать, то это может начать развиваться. Если потом человек даже с этими предпосылками попал в струю - стал нужным. Хотя у них ограничен круг и спектр ситуаций, где они успешнее, чем другие. И тогда они становятся умными, почитаемыми, учеными, новаторами. Где они в своей тарелке? Знаково-символические системы в разных видах: алгоритмия, программирование, либо философские системы, либо странное, новаторское искусство, либо прорывы в науке (физике, математике).
Сейчас для шизоидов есть целый мир, в котором им хорошо. Так как в интернете кроме информации нет ничего. Кто создавал интернет? Крутые системные программисты. Которые по большей части шизоиды. Значит, они этот интернет, фактически, для себя сами и создавали. Потому что в интернете, отрыв от контекста это плюс. И там можно все: и быть успешным и получить славу и зарабатывать и потреблять и жить. Они там живут и им там хорошо. Шизоиды большие фантазеры и мечтатели. О чем они мечтают? О теплых, доверительных человеческих отношениях, оценке, приязни, приятии. В подростковом возрасте какая сфера у них наиболее депривирована? Сфера общеняи с противоположным полом. Потому что им труднее, чем другим находить общий контакт. Поэтому, в подростковом возрасте у них очень богатые и очень яркие сексуальные фантазии. Но если так прикинуть, интернет, по большей части чем забит? Порнографией. И поэтому им там тоже хорошо.
В основе этого типа лежит отсутствие своеобразной сензитивности или чувствительности в первую очередь к социо-культурному миру. В основе не совсем понятно, что лежит, но по всей видимости есть какие-то генетические наследуемые свойства, которые и препятствуют появлению такой чувствительности, а с другой стороны, ситуация воспитания, развития также может вкладывать свой вклад в то, что мы называем шизоидностью.
Когда с самого младенчества маленький ребенок попадает в ситуацию, когда он дезориентируется и ему трудно связывать проявления чувств с тем, как это делается. И в конце концов он и сам не научается выражать себя таким образом, чтобы другие адекватно это воспринимали. Это две стороны одной медали: неумение чувствовать других и чувствовать ситуацию, ее контекст. Обратной стороной медали является невозможность самому выразить себя адекватно. Отсюда - постоянные сшибки в общении, которые радости не доставляют и тенденции к аутизации, просто меньше общаться. В конце концов, мы получаем людей, которые своеобразно чувствуют, своеобразно воспринимают окружающий мир и своеобразно мыслят. Мягко говоря. Это может быть в разной степени выраженности. Иногда эта своебразность может приводить к тому, что человек совершенно неадекватно воспринимают и себя и окружающий мир.
Нам надо отличать, шизоидов как крайнюю степень нормы от шизофреников как людей, которые психически больны. Такие люди и находятся в специальных учреждениях, так как они не могут адекватно вписаться в реальность. Есть разные точки зрения о соотношении шизоидности и шизофрении, разные они во многом потому, что никто до сих пор точно не знает, что такое шизофрения как психическое заболевание, в отличие от других, так называемых Больших Психозов, которыми занимается Большая Психиатрия, например МДП, там найдены, в конце концов некие механизмы в субстрате мозга, которые нарушены. По поводу шизофрении пока ничего не нашли. И шизофреников определяют по степени неадекватности и неумению вписаться в социокультурную реальность. Сто лет назад, немецкий психиатр Креппелин говорил, что шизофрения представляется большой свалкой психиатрии, куда запихивают тех, кому не удается поставить адекватный диагноз. До сих пор это примерно так, потому что натуры очень противоречивые. Главное, то, что на виду - неумение воспринимать контекст, правила, нормы морали и устои общества. Поэтому, людей инакомыслящих довольно часто записывают в эту категорию. Потому что шизофреник он инакомыслящий. Но это не значит, что инакомыслящий это шизофреник.
Поскольку до конца не понятно, что такое шизофрения и не найдены механизмы, то диагнозы ставят по совокупности проявлений. А поскольку шизоиды по многим своим проявлениям похожи на шизофреников, то есть разные точки зрения. Считают, что шизоиды это шизофреники, только у них шизофрения вяло протекает. И когда-то может быть обострение. А есть такие, которые всегда текут и текут и обострения нет. Поэтому есть точка зрения, что яркий шизоид это вялотекущий шизофреник. Есть теории вирусной шизофрении. Есть эпидемиологической. Но это все теории.
Но мы вообще говорим о людях психически здоровых, только с разной степенью выраженности адаптации/дезадаптации. Потому что когда явные психические заболевания, там не работает ничего из того, о чем мы говорили. Все типажи искажают реальность. А психотики просто неадекватно воспринимают реальность, а чаще живут в другой реальности. Когда у шизофреников происходит расщепление сознания и мир перестает быть единым, тогда он в каком мире живет? По крайней мере не в нашем. Другой вопрос, какой мир настоящий.
Психопатии, неврозы иногда называют еще пограничными состояниями.