07 апр. 2017
987
По следам прочтения «Внутренний мир травмы» Д. Калшеда.
«На самом глубоком уровне смысла
Мы видим сны не из нас самих, а из того,
Что лежит между нами и другими».
(Юнг К. Г.)
Травматическому опыту характерны определенные сновидения, которые имеют сходную структуру, окраску, переживания.
Такие сновидения, как правило, содержат два различимых полюса: один из них в образе преследователя, который нападает, хочет причинить зло, опасен, непредсказуем, от которого нужно скрываться, защищаться; другой полюс - жертва, которая убегает, скрывается, незаметно наблюдает за преследователем, иногда открыто вступает в схватку, получает удары, уколы, укусы, теряет силы, энергию, становится как сам преследователь - зомби, вампиром, нападающим и очень редко умирает. Такие сновидения часто заканчиваются на моменте, где жертва обнаружена, настигнута, то есть там, где ужас и страх невыносимы. Сам сновидец, чаще всего, является жертвой в таких снах или же ассоциирует себя с ней, переживая ужас уничтожения.
Травма, в юнгианском понимании, архетипически заложена в психике. Коллективное бессознательное содержит такие внутрипсихические рисунки, которые несут ядро травмы. Эти рисунки, вобравшие в себя коллективный психический опыт, пребывают в психике в архаичной, примитивной форме. В результате реальной травмы, внутри активизируется её архетипический аналог или комплекс, который начинает "жить собственной жизнью". Этот архетипический вариант травмы или комплекс искажает реальное восприятие других людей, наделяя их определенными качествами — яркими, более полярными, но не дифференцированными, будто отвлекая или защищая от внешней реальности. Например, человек не может дать значимому, но травмировавшему родителю, реального описания, характеризуя его больше как героя кино или мифа - резко отрицательными или, наоборот, положительными качествами. Причём, эти характеристики могут сменять друг друга со временем до полной противоположности.
Травматический опыт смывает чувственную дифференцированную человеческую окраску Другого, не позволяя соединить разное в человеке. Как, если бы картину разрезали на кусочки, и дали смотреть отдельно каждый, так и травмированному человеку посмотреть взглядом собирательным, целостным очень сложно, потому что травма урезает такую способность, фокусируя взгляд на разных частях личности других людей и самого себя.
Травматические сновидения «берут» эти кусочки и присваивают их сновидческим образам. Так возникают сновидения, где есть преследователь (он только плохой), жертва (хорошая), другие персонажи — соучастники происходящего, не редко обладающие качествами обманщиков или же пассивно присутствующих. Эти образы могут отражать осознанное или неосознанное соучастие других людей в травмирующих обстоятельствах и также являются составляющими частями «картины травмы». События в таких сновидениях происходит, как правило, в помещениях или местах, которые в какой-то момент оказываются замкнутыми, тупиковыми, безвыходными. То есть комплекс во сне приобретает полярность и замкнутость, наполненную страхом.
Если же представить, что все эти кусочки или образы сна принадлежат одной и той же картине или внутреннему миру одного человека, то жертва и преследователь - это единство, составные части целого, которые не могут соединиться, находясь при этом в замкнутом пространстве и зависят друг от друга. Змей уроборос, кусающий себя за хвост, или же котенок, нападающий на собственную тень — то, что происходит внутри травмированной психики.
Разные части или качества личности одного человека ведут борьбу друг с другом, и одновременно с этим, не могут друг без друга. Очень частая ситуация реальных взаимоотношений, когда двое находятся в вечном конфликте, причиняя друг другу боль, при этом не могут расстаться, повторяя вновь и вновь болезненные переживания, потому что находятся во власти травмы, каждый своей, но часто похожей. Так устроена защитная система психики: она постоянно прокручивает травму внутри и находит для этого объекты снаружи - таких людей, которые «помогают» проживать привычную схему или ретравматизацию, искажая реальность. Повторение жизненных сценариев — характерная особенность внутренней травмы.
А что там - за границами травмы в сновидении и в жизни, за границами замкнутого пространства? Там реальность, к которой не легко приспосабливаться, потому что когда-то её было слишком тяжело принять. Эта реальность, которая "не работает" на травму может казаться пустой и не интересной, с ней надо взаимодействовать не привычным способом. Восприятие других в ней может казаться не таким ярким и впечатляющим, как при взгляде на них через призму травмы. Но со временем, если работа с травмой идет, психика тренирует более человечный, дифференцированный, восприимчивый взгляд на мир и других людей.
Дональд Калшед в своем труде "Внутренний мир травмы" приводит следующую идею о терапии травмы: «Цель терапии состоит не в избавлении от страданий, а в восстановлении взаимоотношений с реальностью." Бывает так, что в кабинете психолога удается вернуться к травматичным переживаниям с помощью сновидений и воспоминаний. Это всегда болезненный процесс, но дающий возможность ослабить влияние травмы, позволяющий видеть, чувствовать, знать, то есть соединять травматический опыт с реальностью, соприкасаясь с ним через сны и воспоминания, называть его, наделять чувствами.
Что происходит в итоге с травмой в сновидениях, когда идут внутренние процессы контакта с травматическими переживаниями?
Варианты самые разные. Например, жертва останется не замеченной для преследователя или ей удается скрыться. Тогда серия сновидений «жертва-преследователь» скорее всего продолжится.
Другой вариант - схватка жертвы и преследователя, кто-то из них (чаще жертва) погибнет, умрет. Тогда, оставшись наедине со своим «внутренним преследователем», через сновидческое участие в убийстве жертвы, человек получает возможность вновь пережить горе потери. Просыпаются те страдания и боль, которые были забыты, уничтожены, отвержены, не приняты когда-то. Они открывают путь к сопереживанию жертве как себе самому. Это ведет к тому, что второй полюс комплекса меняет своё полярное качество, ему не надо быть больше преследователем, потому что исчезает противоположность — жертва.
Еще вариант развития - в сновидении появляется третий, который делает борьбу бессмысленной, меняя внутрипсхические расстановки. Тогда, и жертва, и преследователь могут потерять свои полярности в результате трансформации отношений между ними. Как это было описано Юнгом К. В случае одной его клиентки, которая была одержима фантазиями о жизни на Луне, где властвовал птица-вампир, уносивший женщин и детей. В какой-то момент терапии её фантазия разворачивается так, что она решает убить вампира, берет нож и идет к скале, с которой он должен унести её. Но когда он подлетает к ней и раскрывает свои крылья, она видит под ними прекрасного мужчину, в которого влюбляется. То есть жертва не превращается в преследователя (не использует нож), а проявляет теплые чувства. Здесь, появление третьего меняет одновременно качество и жертвы и преследователя, растворяя противоположности. В реальности, таким «прекрасным мужчиной» для этой женщины стал её врач — Юнг, к которому в результате терапии она испытывает все больше доверия, что синхронно проявляется в фантазиях — любви к вампиру, в котором она видит человека.
После подобного этапа работы с травмой, наступает период, когда внешняя реальность начинает восприниматься несколько иначе. Взгляд на людей, на свою жизнь меняется, проекции ослабевают. Но начинается этот процесс с переживания «пресности» окружающего мира, когда другие люди не так интересны без приложения к ним привычных сценариев травмы. И это не легкий период, с которым предстоит встретиться, потому что приходится заново учиться «смотреть» на мир - как и на самого себя. Постепенно, взгляд становится более собирательным, соединяющим. Делить на черное и белое уже не так интересно, как различать оттенки и краски своего внутреннего мира, людей, реальности, собирая их в более целостную картину.
Часто клиенты задают вопрос психологу: "Как скоро начнут происходить изменения?". Очень сложно дать ответ, потому что сила защит, глубина расположения комплекса, опыт доверия в значимых отношениях у всех очень разный. Поэтому встреча с внутренним миром травмы происходит так, как это возможно для конкретного человека. Каждый может вынести определенную интенсивность, глубину соприкосновения со своими воспоминаниями и переживаниями.
В заключении хотелось бы отметить, что травматический опыт очень разный. И не всегда травма — конкретное событие, оставившее такой след. Это может быть переживание длительного отвержения в детстве, холодного отношения со стороны матери или отца. И даже "обычная" не достаточная эмоциональность родителя может постепенно формировать травматический комплекс. Со временем, этот комплекс становится менее и менее гибким, захватывая в свой «уроборос» всё больше жизненной энергии и сильнее влияя на жизнь человека. Присутствие травматических сновидений — это попытка психики соединить то, что есть во внутреннем мире, контакт бессознательного и сознания, знак психических возможностей личности из глубин собственной души.
«На самом глубоком уровне смысла
Мы видим сны не из нас самих, а из того,
Что лежит между нами и другими».
(Юнг К. Г.)
События, негативно повлиявшие на психику человека, связанные с тяжелыми воспоминаниями, а в некоторых случаях - с забыванием произошедшего, мы называем травматическими. Такие события оставляют след в психике человека, который является свидетелем травмы и в каком-то смысле организатором дальнейшей жизни.
Травматическому опыту характерны определенные сновидения, которые имеют сходную структуру, окраску, переживания.
Такие сновидения, как правило, содержат два различимых полюса: один из них в образе преследователя, который нападает, хочет причинить зло, опасен, непредсказуем, от которого нужно скрываться, защищаться; другой полюс - жертва, которая убегает, скрывается, незаметно наблюдает за преследователем, иногда открыто вступает в схватку, получает удары, уколы, укусы, теряет силы, энергию, становится как сам преследователь - зомби, вампиром, нападающим и очень редко умирает. Такие сновидения часто заканчиваются на моменте, где жертва обнаружена, настигнута, то есть там, где ужас и страх невыносимы. Сам сновидец, чаще всего, является жертвой в таких снах или же ассоциирует себя с ней, переживая ужас уничтожения.
Травма, в юнгианском понимании, архетипически заложена в психике. Коллективное бессознательное содержит такие внутрипсихические рисунки, которые несут ядро травмы. Эти рисунки, вобравшие в себя коллективный психический опыт, пребывают в психике в архаичной, примитивной форме. В результате реальной травмы, внутри активизируется её архетипический аналог или комплекс, который начинает "жить собственной жизнью". Этот архетипический вариант травмы или комплекс искажает реальное восприятие других людей, наделяя их определенными качествами — яркими, более полярными, но не дифференцированными, будто отвлекая или защищая от внешней реальности. Например, человек не может дать значимому, но травмировавшему родителю, реального описания, характеризуя его больше как героя кино или мифа - резко отрицательными или, наоборот, положительными качествами. Причём, эти характеристики могут сменять друг друга со временем до полной противоположности.
Травматический опыт смывает чувственную дифференцированную человеческую окраску Другого, не позволяя соединить разное в человеке. Как, если бы картину разрезали на кусочки, и дали смотреть отдельно каждый, так и травмированному человеку посмотреть взглядом собирательным, целостным очень сложно, потому что травма урезает такую способность, фокусируя взгляд на разных частях личности других людей и самого себя.
Травматические сновидения «берут» эти кусочки и присваивают их сновидческим образам. Так возникают сновидения, где есть преследователь (он только плохой), жертва (хорошая), другие персонажи — соучастники происходящего, не редко обладающие качествами обманщиков или же пассивно присутствующих. Эти образы могут отражать осознанное или неосознанное соучастие других людей в травмирующих обстоятельствах и также являются составляющими частями «картины травмы». События в таких сновидениях происходит, как правило, в помещениях или местах, которые в какой-то момент оказываются замкнутыми, тупиковыми, безвыходными. То есть комплекс во сне приобретает полярность и замкнутость, наполненную страхом.
Если же представить, что все эти кусочки или образы сна принадлежат одной и той же картине или внутреннему миру одного человека, то жертва и преследователь - это единство, составные части целого, которые не могут соединиться, находясь при этом в замкнутом пространстве и зависят друг от друга. Змей уроборос, кусающий себя за хвост, или же котенок, нападающий на собственную тень — то, что происходит внутри травмированной психики.
Разные части или качества личности одного человека ведут борьбу друг с другом, и одновременно с этим, не могут друг без друга. Очень частая ситуация реальных взаимоотношений, когда двое находятся в вечном конфликте, причиняя друг другу боль, при этом не могут расстаться, повторяя вновь и вновь болезненные переживания, потому что находятся во власти травмы, каждый своей, но часто похожей. Так устроена защитная система психики: она постоянно прокручивает травму внутри и находит для этого объекты снаружи - таких людей, которые «помогают» проживать привычную схему или ретравматизацию, искажая реальность. Повторение жизненных сценариев — характерная особенность внутренней травмы.
А что там - за границами травмы в сновидении и в жизни, за границами замкнутого пространства? Там реальность, к которой не легко приспосабливаться, потому что когда-то её было слишком тяжело принять. Эта реальность, которая "не работает" на травму может казаться пустой и не интересной, с ней надо взаимодействовать не привычным способом. Восприятие других в ней может казаться не таким ярким и впечатляющим, как при взгляде на них через призму травмы. Но со временем, если работа с травмой идет, психика тренирует более человечный, дифференцированный, восприимчивый взгляд на мир и других людей.
Дональд Калшед в своем труде "Внутренний мир травмы" приводит следующую идею о терапии травмы: «Цель терапии состоит не в избавлении от страданий, а в восстановлении взаимоотношений с реальностью." Бывает так, что в кабинете психолога удается вернуться к травматичным переживаниям с помощью сновидений и воспоминаний. Это всегда болезненный процесс, но дающий возможность ослабить влияние травмы, позволяющий видеть, чувствовать, знать, то есть соединять травматический опыт с реальностью, соприкасаясь с ним через сны и воспоминания, называть его, наделять чувствами.
Что происходит в итоге с травмой в сновидениях, когда идут внутренние процессы контакта с травматическими переживаниями?
Варианты самые разные. Например, жертва останется не замеченной для преследователя или ей удается скрыться. Тогда серия сновидений «жертва-преследователь» скорее всего продолжится.
Другой вариант - схватка жертвы и преследователя, кто-то из них (чаще жертва) погибнет, умрет. Тогда, оставшись наедине со своим «внутренним преследователем», через сновидческое участие в убийстве жертвы, человек получает возможность вновь пережить горе потери. Просыпаются те страдания и боль, которые были забыты, уничтожены, отвержены, не приняты когда-то. Они открывают путь к сопереживанию жертве как себе самому. Это ведет к тому, что второй полюс комплекса меняет своё полярное качество, ему не надо быть больше преследователем, потому что исчезает противоположность — жертва.
Еще вариант развития - в сновидении появляется третий, который делает борьбу бессмысленной, меняя внутрипсхические расстановки. Тогда, и жертва, и преследователь могут потерять свои полярности в результате трансформации отношений между ними. Как это было описано Юнгом К. В случае одной его клиентки, которая была одержима фантазиями о жизни на Луне, где властвовал птица-вампир, уносивший женщин и детей. В какой-то момент терапии её фантазия разворачивается так, что она решает убить вампира, берет нож и идет к скале, с которой он должен унести её. Но когда он подлетает к ней и раскрывает свои крылья, она видит под ними прекрасного мужчину, в которого влюбляется. То есть жертва не превращается в преследователя (не использует нож), а проявляет теплые чувства. Здесь, появление третьего меняет одновременно качество и жертвы и преследователя, растворяя противоположности. В реальности, таким «прекрасным мужчиной» для этой женщины стал её врач — Юнг, к которому в результате терапии она испытывает все больше доверия, что синхронно проявляется в фантазиях — любви к вампиру, в котором она видит человека.
После подобного этапа работы с травмой, наступает период, когда внешняя реальность начинает восприниматься несколько иначе. Взгляд на людей, на свою жизнь меняется, проекции ослабевают. Но начинается этот процесс с переживания «пресности» окружающего мира, когда другие люди не так интересны без приложения к ним привычных сценариев травмы. И это не легкий период, с которым предстоит встретиться, потому что приходится заново учиться «смотреть» на мир - как и на самого себя. Постепенно, взгляд становится более собирательным, соединяющим. Делить на черное и белое уже не так интересно, как различать оттенки и краски своего внутреннего мира, людей, реальности, собирая их в более целостную картину.
Часто клиенты задают вопрос психологу: "Как скоро начнут происходить изменения?". Очень сложно дать ответ, потому что сила защит, глубина расположения комплекса, опыт доверия в значимых отношениях у всех очень разный. Поэтому встреча с внутренним миром травмы происходит так, как это возможно для конкретного человека. Каждый может вынести определенную интенсивность, глубину соприкосновения со своими воспоминаниями и переживаниями.
В заключении хотелось бы отметить, что травматический опыт очень разный. И не всегда травма — конкретное событие, оставившее такой след. Это может быть переживание длительного отвержения в детстве, холодного отношения со стороны матери или отца. И даже "обычная" не достаточная эмоциональность родителя может постепенно формировать травматический комплекс. Со временем, этот комплекс становится менее и менее гибким, захватывая в свой «уроборос» всё больше жизненной энергии и сильнее влияя на жизнь человека. Присутствие травматических сновидений — это попытка психики соединить то, что есть во внутреннем мире, контакт бессознательного и сознания, знак психических возможностей личности из глубин собственной души.