06 июл. 2016
599
Для чего сны необходимы любому человеку?
Юнг писал, что архетипические сценарии мифов порождались реальными событиями из жизни предков. Конечно, сложно представить себе, что, например, превращение преследуемой женщины в растение, как это случается в мифах о Дафне и Апполоне, Пане и Серинге могли действительно происходить. Или же, вынашивание ребенка в бедре отцом было когда-то возможным, как это происходит в мифе о рождении Диониса... Но страх насилия, который очевиден в мифах про бегство от преследователей или сострадание к слабому оставленному ребенку действительно могли иметь место в реальности и стать основой для мифов. Можно лишь «фантазируя обратно», представить себе, что могло происходить с нашими далекими предками и послужило зарождению таких сюжетов в мифах. Как известно, нападение мужчин на другие племена, захват женщин действительно были реальностью у наших предков, к сожалению, остались в первозданном виде сейчас и довольно часто встречается в сновидениях женщин. Женщина, пребывая в панике, в состоянии, близком к безумию убегает от преследователя. В этом состоянии смерть перестает быть осознаваемой. Это состояние близко к животному, когда сила Эго, сознания ослабевают и человек попадает в этот момент в свою психоидность - ту часть, которая нами не осознается и функционирует как инстинкт. Человек становится психически - убегающим животным. В таком состоянии, вероятно, совершаются самоубийства, когда Эго не может контролировать происходящее в психике. В обоих мифах про Дафну и Серингу есть мотив самоубийства - девушки просят смерти как спасения. Дафна, в итоге, превращается в дерево, Серинга — в тростник, что в буквальном смысле происходит, когда человек умирает, становясь землей и растениями. Эти два мифа как сновидения с сюжетом преследования возвращают нас к ужасу насилия, смерти. Они возвращают нас к травме, которая была изначально заложена в психике и создала мотив для многих архетипических сюжетов в мифах, сказках, авторских произведениях и которая, конечно, заложена в нас как нечто естественное для человеческой психики. Эти пережитые предками сильнейшие чувства дали стимул их культурной обработке для того, чтобы сделать некогда почти животное в человеке более переносимым. Можно сказать, что любое произведение культуры несет в себе эту цель — справиться с животным или инстинктивным в себе, «нарастить» человеческое.
Сны никогда не оставляют нас равнодушными, а порой впечатляют так сильно, что мы помним их всю жизнь. И большинству знакомы сновидения, в которых мы испытываем сильнейшие первичные чувства — ужас, ярость, экстаз.. Для чего же психика создает столь впечатляющие сюжеты сновидений, возвращая нас в переживания первичного? Если мы потеряем способность психически проживать самое начало — архетипическую часть психики, то в реальной повседневной жизни мы будем просто слабы. Человек не сможет взять в руку карандаш, если его мышцы атрофированы. Также и человек со слабой «рафинированной» психикой не выдержит того, что кто-то наступил ему на ногу в метро (ведь это тоже насилие), если его психика слаба. Психические проблемы могут возникать не только от пережитых травм, но и от отсутствия опыта травмы. Поэтому сновидения предлагают к проживанию то, что в реальности прожить не возможно. Мы все знаем, что ребенку нужны определенные фрустрации, чтобы развиваться психически. Можно сказать, что сновидения как заботливые родители проводят нас через эти выносимые фрустрации, для того чтобы дать возможность исцеляться и крепнуть.
Реальные травмы в жизни делают этот процесс одновременно более доступным, но и болезненным, ведь в сновидческой реальности приходится возвращаться туда, где больно и опасно. Реальная травма повторяет ту давнюю архетипическую, поэтому «провалиться» в бессознательное травмированным людям легче, а выйти сложнее.
Тем не менее, мы все являемся носителями травмы в своей психической структуре, потому что с неё начиналась наша психика, ведь сознание вырастает из бессознательного в результате своего противопоставления ему, а любое противопоставление, конфликт — это травма. Переживая сказку, миф, сон — мы соприкасаемся с этим не осознанно и вполне естественно в течении всей жизни.
Допустим, кому-то приснился ужасный сон — преследование, потоп, смерть... Довольно частая реакция на такие сны: «Кошмар какой-то, даже вспоминать не хочется». Со временем ужас отпускает, сон становится не таким актуальным, тем не менее этот ужас был реальным и прожитым. Нам же не приходит в голову отказаться от того, что смерть близкого человека принесла реальную боль, поэтому отказаться от сна тоже не возможно, можно лишь попытаться с помощью защит отстраниться от него. И порой, у человека притупляется способность переживать, чувствовать происходящее в жизни настолько, что сновидениям просто необходимо совершать тренировку психики для её же здоровья, показывая такие «сильные» сновидения. Ведь если мы теряем способность переживать и чувствовать, то вообще-то теряем способность быть людьми. Можно сказать, что сновидения — это функция нашей психики создавать необходимую для здоровья реальность. И чем эта реальность ужаснее, тем, вероятно, в повседневной жизни защиты от переживаний сильнее.
Бывает так, что сновидения не запоминаются и это конечно, один из сигналов о том, что человеку необходимо обратить на это внимание. Если мы чувствуем анемию какой-то части тела, мы не оставляем это без внимания, также и сновидениям, порой, надо помогать.
Нужна ли интерпретация сновидениям или их нужно только переживать? Интерпретация — это как взгляд другого, ведь когда мы анализируем свои сны, мы становимся сторонними наблюдателями себя. Это будто сходить и посмотреть фильм, потом подумать над ним, попытаться понять и обсудить. Когда мы анализируем, мы свидетельствуем себя, подтверждаем своё существование вместе с бессознательным и отдельно от него. Ведь внешний мир как и внешний взгляд (наблюдающее Эго) также реален как внутренний и делая выбор в пользу одного из них, мы рискуем недооценить другой, а в данном случае — часть себя же.
В заключении хотелось бы еще раз описать наш сновидческий процесс, как он происходит: мы проживаем сновидение ночью, потом находимся с ним какое-то время в своих мыслях и чувствах, переживая их снова и снова, записываем, анализируем свои сны, думаем и помним о них, носим в душе. Всё это и есть процесс интеграции, исцеления психики за счет собственных ресурсов, наша способность уловить целое, проживая частное. «Всё является частью всего» - Юнг. К. Г.
Юнг писал, что архетипические сценарии мифов порождались реальными событиями из жизни предков. Конечно, сложно представить себе, что, например, превращение преследуемой женщины в растение, как это случается в мифах о Дафне и Апполоне, Пане и Серинге могли действительно происходить. Или же, вынашивание ребенка в бедре отцом было когда-то возможным, как это происходит в мифе о рождении Диониса... Но страх насилия, который очевиден в мифах про бегство от преследователей или сострадание к слабому оставленному ребенку действительно могли иметь место в реальности и стать основой для мифов. Можно лишь «фантазируя обратно», представить себе, что могло происходить с нашими далекими предками и послужило зарождению таких сюжетов в мифах. Как известно, нападение мужчин на другие племена, захват женщин действительно были реальностью у наших предков, к сожалению, остались в первозданном виде сейчас и довольно часто встречается в сновидениях женщин. Женщина, пребывая в панике, в состоянии, близком к безумию убегает от преследователя. В этом состоянии смерть перестает быть осознаваемой. Это состояние близко к животному, когда сила Эго, сознания ослабевают и человек попадает в этот момент в свою психоидность - ту часть, которая нами не осознается и функционирует как инстинкт. Человек становится психически - убегающим животным. В таком состоянии, вероятно, совершаются самоубийства, когда Эго не может контролировать происходящее в психике. В обоих мифах про Дафну и Серингу есть мотив самоубийства - девушки просят смерти как спасения. Дафна, в итоге, превращается в дерево, Серинга — в тростник, что в буквальном смысле происходит, когда человек умирает, становясь землей и растениями. Эти два мифа как сновидения с сюжетом преследования возвращают нас к ужасу насилия, смерти. Они возвращают нас к травме, которая была изначально заложена в психике и создала мотив для многих архетипических сюжетов в мифах, сказках, авторских произведениях и которая, конечно, заложена в нас как нечто естественное для человеческой психики. Эти пережитые предками сильнейшие чувства дали стимул их культурной обработке для того, чтобы сделать некогда почти животное в человеке более переносимым. Можно сказать, что любое произведение культуры несет в себе эту цель — справиться с животным или инстинктивным в себе, «нарастить» человеческое.
В этом ключе можно смотреть на сны, которые тоже погружают нас в свои истории, как мифы и сказки, чтобы мы уже не как наблюдатели, а как участники пережили сюжеты, сходные по своей сути с мифологическими, то есть пережили те сильнейшие первичные чувства, которые были реальностью для наших далеких предков. Всё, что происходит в сновидениях мы вынуждены проживать как реальность, которая состоит из смеси личного (из нашей личной истории) и коллективного (архетипического) бессознательного. Из этой сновидческой «смеси», можно сказать, собрана наша психика.
Сны никогда не оставляют нас равнодушными, а порой впечатляют так сильно, что мы помним их всю жизнь. И большинству знакомы сновидения, в которых мы испытываем сильнейшие первичные чувства — ужас, ярость, экстаз.. Для чего же психика создает столь впечатляющие сюжеты сновидений, возвращая нас в переживания первичного? Если мы потеряем способность психически проживать самое начало — архетипическую часть психики, то в реальной повседневной жизни мы будем просто слабы. Человек не сможет взять в руку карандаш, если его мышцы атрофированы. Также и человек со слабой «рафинированной» психикой не выдержит того, что кто-то наступил ему на ногу в метро (ведь это тоже насилие), если его психика слаба. Психические проблемы могут возникать не только от пережитых травм, но и от отсутствия опыта травмы. Поэтому сновидения предлагают к проживанию то, что в реальности прожить не возможно. Мы все знаем, что ребенку нужны определенные фрустрации, чтобы развиваться психически. Можно сказать, что сновидения как заботливые родители проводят нас через эти выносимые фрустрации, для того чтобы дать возможность исцеляться и крепнуть.
Реальные травмы в жизни делают этот процесс одновременно более доступным, но и болезненным, ведь в сновидческой реальности приходится возвращаться туда, где больно и опасно. Реальная травма повторяет ту давнюю архетипическую, поэтому «провалиться» в бессознательное травмированным людям легче, а выйти сложнее.
Тем не менее, мы все являемся носителями травмы в своей психической структуре, потому что с неё начиналась наша психика, ведь сознание вырастает из бессознательного в результате своего противопоставления ему, а любое противопоставление, конфликт — это травма. Переживая сказку, миф, сон — мы соприкасаемся с этим не осознанно и вполне естественно в течении всей жизни.
Допустим, кому-то приснился ужасный сон — преследование, потоп, смерть... Довольно частая реакция на такие сны: «Кошмар какой-то, даже вспоминать не хочется». Со временем ужас отпускает, сон становится не таким актуальным, тем не менее этот ужас был реальным и прожитым. Нам же не приходит в голову отказаться от того, что смерть близкого человека принесла реальную боль, поэтому отказаться от сна тоже не возможно, можно лишь попытаться с помощью защит отстраниться от него. И порой, у человека притупляется способность переживать, чувствовать происходящее в жизни настолько, что сновидениям просто необходимо совершать тренировку психики для её же здоровья, показывая такие «сильные» сновидения. Ведь если мы теряем способность переживать и чувствовать, то вообще-то теряем способность быть людьми. Можно сказать, что сновидения — это функция нашей психики создавать необходимую для здоровья реальность. И чем эта реальность ужаснее, тем, вероятно, в повседневной жизни защиты от переживаний сильнее.
Бывает так, что сновидения не запоминаются и это конечно, один из сигналов о том, что человеку необходимо обратить на это внимание. Если мы чувствуем анемию какой-то части тела, мы не оставляем это без внимания, также и сновидениям, порой, надо помогать.
Нужна ли интерпретация сновидениям или их нужно только переживать? Интерпретация — это как взгляд другого, ведь когда мы анализируем свои сны, мы становимся сторонними наблюдателями себя. Это будто сходить и посмотреть фильм, потом подумать над ним, попытаться понять и обсудить. Когда мы анализируем, мы свидетельствуем себя, подтверждаем своё существование вместе с бессознательным и отдельно от него. Ведь внешний мир как и внешний взгляд (наблюдающее Эго) также реален как внутренний и делая выбор в пользу одного из них, мы рискуем недооценить другой, а в данном случае — часть себя же.
В заключении хотелось бы еще раз описать наш сновидческий процесс, как он происходит: мы проживаем сновидение ночью, потом находимся с ним какое-то время в своих мыслях и чувствах, переживая их снова и снова, записываем, анализируем свои сны, думаем и помним о них, носим в душе. Всё это и есть процесс интеграции, исцеления психики за счет собственных ресурсов, наша способность уловить целое, проживая частное. «Всё является частью всего» - Юнг. К. Г.