22 дек. 2015
1576
Спасибо большое за предоставленные материалы Илоне Романовой.
Статья будет интересна не только психологам.
Выполняется она очень просто. Протагонист вспоминает комнату, в которой жил в детстве, а потом строит ее. Заполняет пространство вещами, на роль которых выбираются участники группы и озвучивает, давая каждой вещи по одной фразе, обращенной к нему, протагонисту в далеком детстве.
Детство у каждого было разным. И слова звучат разные. Но чем мне нравится эта техника – всегда, даже если наше детство было одиноким, страшным, полным обид и боли – в нашей детской комнате обязательно найдутся ресурсы. Даже если это давно забытая кукла, с которой так здорово было спать в одной постели или даже пыль под кроватью. Главное – услышать их голоса.
Несколько лет тому назад, во времена самого большого катаклизма моей жизни мне пришлось продать квартиру и выехать в никуда. В пустое пространство. Я осталась с под чистым небом с ребенком, книжками и неизбежно тающей не очень-то большой пачкой денег, на которую я намеревалась купить себе отличное жилье, лучше прежнего – другое меня совершенно не устраивало. Наверное, я тогда производила впечатление слегка сумасшедшей. При этом по закону пакости цены на квартиры начали астрномически расти, мне пришлось стать буквально лучшим риелтором города, изучить жилищный рынок, обойти ногами сотри квартир. Но я – везучая. Я вообще видимо родилась очень везучей.
В тот момент, когда уже совершенно не было шансов – я перешагнула порог квартиры, от которой отчетливо услышала – я твоя. Квартира была как раз такая, которая мне снилась, она стоила смешные деньги, но самое главное – она была в доме, в котором я родилась. Все остальное было сущей ерундой. Все заморочки с покупкой и оформлением, переездом и ремонтом, обнаружением что это памятник архитектуры (двенадцать согласований в госучереждениях, кто пробовал – знает) совершенно блекнут по сравнению с тем, что я теперь дома. Я вернулась к себе.
Конечно, это другая квартира, в другом подъезде. Ту, в которой действительно жили мои родители я не помню. Это была четырехкомнатная коммуналка, жили они там со своими родителями в двух комнатах и со склочными соседями и разъехались когда я была еще совсем маленькая. Бабушка выменяла свои комнаты на отдельную однокомнатную хрущевку прямо на привокзальной площади. И я себя помню уже там. Со скольки лет я себя помню? С четырех отчетливо, а до этого отдельными эпизодами. В бабушкиной квартире я жила лет с двух, никто собственно точно и не помнит. Сейчас, заходя в старые хрущевки я удивляюсь, как мы тогда помещались там втроем. Но в детстве места было много, даром что восемнадцать метров на все-про-все.
Окна квартиры выходили во двор, и меня даже очень маленькую выпускали во двор гулять. У меня там водились подружки, такие же трех-четырехлетние пигалицы и никто за нас особо не боялся, несмотря на близость вокзала. Только со двора уходить не разрешалось, чтобы из окна видно было. Ну, для острастки пугали цыганами, типа они детей чуть что крадут. Цыганки и правда на вокзале шастали толпами. Поэтому я с тех пор девочка дисциплинированная и ежели чего пообещала – слово держу. Даже если все остальные убежали за забор в сыщики-разбойники играть.
А еще в той квартире был чулан. В чулан я ходить боялась, там было темно и жил манекен. Такое огромное черное туловище без головы. Иногда бабушка вытаскивала его и он переставал быть страшным. В чулане, как в хорошем ателье висели десятки платьев на примерку. «Кормильцем» в у нас считался дед, давно вышедший на пенсию «по вредности» и получавший от государства копейки. А бабушка, работавшая до моего рождения портнихой, хоть и была самоучкой в этом деле, вынуждена была работу бросить задолго до пенсии, потому что кто-то же должен был со мной сидеть. Вторая бабушка, отродясь не работавшая, категорически отказалась. В те времена «индивидуальная трудовая деятельность» считалась экономическим преступлением, поэтому бабушка шила на заказ по ночам и страшно тряслась, что ее кто-нибудь сдаст.
Еще в комнате стояли комод, как водится покрытый ажурными салфеточками со всякими фарфоровыми статуэтками, дедов диван немыслимых размеров, шкаф, и за шкафом еще вмещался сундук. Когда приходили в гости мои родители и на них нападал воспитательный приступ, они непременно ставили меня на сундук в угол. Не всегда понятно было, за что, но я героически там стояла, и не существовало такой силы, которая заставила бы меня плакать или просить прощения. Плакала в такие моменты на кухне бабушка.
Кстати, когда я уже была взрослой теткой и пару раз попыталась запихать в угол собственного сына неимоверным моим изумлением было, что он вообще в углу стоять не хотел: просто разворачивался и покидал любой угол. И ничего с этим сделать было нельзя. В шкафу жил огромный мамин черный медведь. Я его категорически боялась. Поэтому мне его даже и не показывали. Я просто знала, что он там живет.
А еще у нас был телевизор! Это немыслимая роскошь по тем временам. Экран был крошечный, и программа – всего одна. По вечерам, часов в шесть показывали непременный мультик. Чаще всего это была история про лаптя, пузыря и соломинку. Уже не помню нюансы сюжета, но картинка запечатлелась. Вечером часто показывали «детям до 16», я уже лежала в широкой никелированной с шишечками бабушкиной кровати, но еще не спала. Поэтому экран от меня загораживали – бабушка просто ставила стул на стол и закрывала простынью. Зато звук я могла слушать сколько угодно. Однажды, слушая очередной фильм я сделала великое открытие – оказывается «детям до 16» - это вовсе не про войну, а про любовь.
А еще у меня была кукла Рита, почти настоящий младенец, а еще... Но об игрушках нужно отдельно – про них можно говорить бесконечно долго.
Над столом висел оранжевый абажур с кистями, и по вечерам, когда спускались сумерки и его включали, вся комната заполнялась необыкновенно теплым светом. И становилось как-то по особому тепло, светло и тихо. И когда я сейчас вспоминаю комнату своего детства я прежде всего вспоминаю этот свет и бабушкины руки.
Вы тоже можете всегда вернуться в свою детскую комнату. Для этого просто нужно закрыть глаза и стать маленьким. И прислушаться. Далекие, чуть забытые голоса обязательно зазвучат.
Статья будет интересна не только психологам.
В психодраме есть такая структурированная техника – «Детская комната» называется. Может быть использована как разогрев для большой группы или как самостоятельная виньетка. Иногда такая работа разворачивается в полноценное психодраматическое действие.
Выполняется она очень просто. Протагонист вспоминает комнату, в которой жил в детстве, а потом строит ее. Заполняет пространство вещами, на роль которых выбираются участники группы и озвучивает, давая каждой вещи по одной фразе, обращенной к нему, протагонисту в далеком детстве.
Детство у каждого было разным. И слова звучат разные. Но чем мне нравится эта техника – всегда, даже если наше детство было одиноким, страшным, полным обид и боли – в нашей детской комнате обязательно найдутся ресурсы. Даже если это давно забытая кукла, с которой так здорово было спать в одной постели или даже пыль под кроватью. Главное – услышать их голоса.
Несколько лет тому назад, во времена самого большого катаклизма моей жизни мне пришлось продать квартиру и выехать в никуда. В пустое пространство. Я осталась с под чистым небом с ребенком, книжками и неизбежно тающей не очень-то большой пачкой денег, на которую я намеревалась купить себе отличное жилье, лучше прежнего – другое меня совершенно не устраивало. Наверное, я тогда производила впечатление слегка сумасшедшей. При этом по закону пакости цены на квартиры начали астрномически расти, мне пришлось стать буквально лучшим риелтором города, изучить жилищный рынок, обойти ногами сотри квартир. Но я – везучая. Я вообще видимо родилась очень везучей.
В тот момент, когда уже совершенно не было шансов – я перешагнула порог квартиры, от которой отчетливо услышала – я твоя. Квартира была как раз такая, которая мне снилась, она стоила смешные деньги, но самое главное – она была в доме, в котором я родилась. Все остальное было сущей ерундой. Все заморочки с покупкой и оформлением, переездом и ремонтом, обнаружением что это памятник архитектуры (двенадцать согласований в госучереждениях, кто пробовал – знает) совершенно блекнут по сравнению с тем, что я теперь дома. Я вернулась к себе.
Конечно, это другая квартира, в другом подъезде. Ту, в которой действительно жили мои родители я не помню. Это была четырехкомнатная коммуналка, жили они там со своими родителями в двух комнатах и со склочными соседями и разъехались когда я была еще совсем маленькая. Бабушка выменяла свои комнаты на отдельную однокомнатную хрущевку прямо на привокзальной площади. И я себя помню уже там. Со скольки лет я себя помню? С четырех отчетливо, а до этого отдельными эпизодами. В бабушкиной квартире я жила лет с двух, никто собственно точно и не помнит. Сейчас, заходя в старые хрущевки я удивляюсь, как мы тогда помещались там втроем. Но в детстве места было много, даром что восемнадцать метров на все-про-все.
Окна квартиры выходили во двор, и меня даже очень маленькую выпускали во двор гулять. У меня там водились подружки, такие же трех-четырехлетние пигалицы и никто за нас особо не боялся, несмотря на близость вокзала. Только со двора уходить не разрешалось, чтобы из окна видно было. Ну, для острастки пугали цыганами, типа они детей чуть что крадут. Цыганки и правда на вокзале шастали толпами. Поэтому я с тех пор девочка дисциплинированная и ежели чего пообещала – слово держу. Даже если все остальные убежали за забор в сыщики-разбойники играть.
А еще в той квартире был чулан. В чулан я ходить боялась, там было темно и жил манекен. Такое огромное черное туловище без головы. Иногда бабушка вытаскивала его и он переставал быть страшным. В чулане, как в хорошем ателье висели десятки платьев на примерку. «Кормильцем» в у нас считался дед, давно вышедший на пенсию «по вредности» и получавший от государства копейки. А бабушка, работавшая до моего рождения портнихой, хоть и была самоучкой в этом деле, вынуждена была работу бросить задолго до пенсии, потому что кто-то же должен был со мной сидеть. Вторая бабушка, отродясь не работавшая, категорически отказалась. В те времена «индивидуальная трудовая деятельность» считалась экономическим преступлением, поэтому бабушка шила на заказ по ночам и страшно тряслась, что ее кто-нибудь сдаст.
Еще в комнате стояли комод, как водится покрытый ажурными салфеточками со всякими фарфоровыми статуэтками, дедов диван немыслимых размеров, шкаф, и за шкафом еще вмещался сундук. Когда приходили в гости мои родители и на них нападал воспитательный приступ, они непременно ставили меня на сундук в угол. Не всегда понятно было, за что, но я героически там стояла, и не существовало такой силы, которая заставила бы меня плакать или просить прощения. Плакала в такие моменты на кухне бабушка.
Кстати, когда я уже была взрослой теткой и пару раз попыталась запихать в угол собственного сына неимоверным моим изумлением было, что он вообще в углу стоять не хотел: просто разворачивался и покидал любой угол. И ничего с этим сделать было нельзя. В шкафу жил огромный мамин черный медведь. Я его категорически боялась. Поэтому мне его даже и не показывали. Я просто знала, что он там живет.
А еще у нас был телевизор! Это немыслимая роскошь по тем временам. Экран был крошечный, и программа – всего одна. По вечерам, часов в шесть показывали непременный мультик. Чаще всего это была история про лаптя, пузыря и соломинку. Уже не помню нюансы сюжета, но картинка запечатлелась. Вечером часто показывали «детям до 16», я уже лежала в широкой никелированной с шишечками бабушкиной кровати, но еще не спала. Поэтому экран от меня загораживали – бабушка просто ставила стул на стол и закрывала простынью. Зато звук я могла слушать сколько угодно. Однажды, слушая очередной фильм я сделала великое открытие – оказывается «детям до 16» - это вовсе не про войну, а про любовь.
А еще у меня была кукла Рита, почти настоящий младенец, а еще... Но об игрушках нужно отдельно – про них можно говорить бесконечно долго.
Над столом висел оранжевый абажур с кистями, и по вечерам, когда спускались сумерки и его включали, вся комната заполнялась необыкновенно теплым светом. И становилось как-то по особому тепло, светло и тихо. И когда я сейчас вспоминаю комнату своего детства я прежде всего вспоминаю этот свет и бабушкины руки.
Вы тоже можете всегда вернуться в свою детскую комнату. Для этого просто нужно закрыть глаза и стать маленьким. И прислушаться. Далекие, чуть забытые голоса обязательно зазвучат.