Последствия стресса из-за развода родителей и психологического насилия. Мне 26 лет

Здравствуйте!
Меня зовут Милена, мне 26.
Во время и после развода родителей подвергалась психологическому и физическому насилию со стороны отца (мне тогда было 18 лет). Несмотря на то, что прошло уже много времени, страдаю от последствий произошедшего:
Я чувствую себя подавленно, постоянно думаю, что окружающие неискренни со мной, ненавидят меня, ждут момента, чтобы поиздеваться надо мной, использовать в своих целях, подставить, унизить. Замкнулась в себе.
Неуверенна в своей внешности, поведении, манере говорить, в качестве выполняемой работы (или чувствую, что все у меня получается некрасиво, неинтересно, из рук вон плохо и что окружающие снисходительно или скрепя сердце терпят меня).
Я не чувствую, что могу влиять на собственные взаимоотношения с людьми; не уверенна в том, что правильно «считываю» эмоции окружающих, их стремления, их истинное отношение, настроение. Могу раздражаться из-за каких-то вопросов или тем (стараюсь не показывать своего раздражения – просто стараюсь быстро закончить разговор). Серьезных отношений с противоположным полом я не могу начать – я уверена, что меня предадут, унизят, к тому же некоторые мои знакомые мужчины характеризовали меня как очень жесткого, сухого и холодного человека.
Часто чувствую апатию и упадок сил. Не могу разозлиться, или начинаю плакать, или действую машинально: даже говоря резкие и обидные слова, не чувствую, что выпускаю пар.
Иногда (перед сном, из-за раздражения или усталости) дергается левая половина лица. Сны часто очень тяжелые и неприятные.
Как с этими проблемами работать, с чего начать?..

А теперь о том, из-за чего у меня все это:
Интересующийся психологией, астрологией и биоэнергетикой отец (весьма внушаемый, агрессивный, вспыльчивый, мстительный, с садистскими наклонностями. Интересовался этим всем не для того, чтобы самосовершенствоваться, а для того, «чтобы легко размазать любого урода по стенке») во время развода с мамой пытался деморализовтаь меня и полностью дестабилизировать:
-- На первых порах (в самом начале развода с мамой) отец вызывал меня на якобы «доверительный разговор», в ходе которого пытался придумать какие-то гадости про маму, дедушку и бабушку. (Почему «пытался придумать»? – да потому, что сюжеты были однотипные и никак не связанные с реальностью: допустим, якобы когда мне было 7-15 лет, пока он с 9 до 20.00 был на работе, мама якобы тусила и гуляла напропалую. Хотя во-первых, моя мама домоседка и у нее мало друзей, во-вторых -- она никогда не пьет алкоголь, а в-третьих -- я прекрасно знаю и помню, что она всегда встречала меня со школы, кормила и помогала с уроками, -- даже если бы она захотела погулять/потусить/завести роман, она просто по времени, физически не смогла бы подобное сделать). Словом, когда эти «придуманные воспоминания» (думаю, что это все он или сам придумал, чтобы выставить себя жертвой, или это его любовница разыгрывала какую-то мерзкую психологическую «многоходовочку») мне опротивело слушать и я стала сначала в мягкой, а потом в категоричной форме отказываться эту чушь воспринимать, поднялась первая волна агрессии, направленная уже на меня: отец мне стал пытаться вталдычить, что я «как зомби», что я «тупо слушаю и делаю все, что мне говорит мать и не пытаюсь анализировать». Словом, пытался вбить мне в голову, что я якобы безвольная, незрелая и вообще чуть ли не недееспособная. Но дальше – больше: начав верить в свои враки, он стал чуть ли не с маниакальным подозрением считать, что я якобы шпионю за ним и исподтишка врежу (как – неясно: когда я пыталась выяснить, как по его мнению я за ним «шпионю», он выдавал какие-то мутные и совершенно нереальные сюжеты, похожие на очень плохую компиляцию сюжетов о Джеймсе Бонде и Инспекторе Гэджете).
-- Эти фантазии вывели намечающуюся конфронтацию на следующий уровень – на внезапные частые крайне агрессивные нападки на маму и на меня. Допустим, отец провоцировал маму какими-то крайне нелицеприятными репликами (просто крайне оскорбительными, или каким-то выдуманными обескураживающими сюжетами про якобы мамины гулянки-выпивку), а затем, неважно, сумел ли он спровоцировать скандал или нет, доставал что-то из холодильника и (порой не взяв ни ложки еды!) и демонстративно орал, что якобы я что-то подсыпала в еду (мои действия, например, взять и съесть будто бы отравленную или якобы хорошенько обсыпанную битым стеклом еду, конфликт не гасили – наоборот, это я, значит, «где-то научилась фокусам есть яд и битое стекло»). Очень скоро такие «псевдоуличения» стали сопровождаться рукоприкладством. После того, как он попытался унизить меня, начав уже про меня выдумывать черт знает что и я поговорила с ним по-взрослому, сказав в открытую «хватит врать и выдумывать небылицы», он побежал жаловаться моей бабушке (своей матери) со словами «Милена по-скотски ко мне относится!». Ели говорить о слежке и игре в шпионов, то он как-то оставил на моем компьютере (взломав мою учетную запись) документ о том, что алименты ребенку платятся до 18 лет.
-- Затем отец пытался выгнать нас с мамой из дома (хотя все мы – владельцы этого дома) и поделить машины (в его понимании «поровну» -- значит отдать обе машины ему и уйти из дома. Бабка, его мать, полностью заняла его сторону и открытым текстом сказала: «а что твоя дочь? Ей деньги и все прочее не нужно, она ж замуж выйдет. Да и новую дочь родишь» ), перешел к прямым угрозам покалечить и подробно расписывал жизнь на помойке с инвалидностью. (как вы понимаете, даже записанные на телефон угрозы на участкового не произвели впечатления: дескать, «будут убивать -- звоните»). Отец стал часто играть на нервах: непредсказуемо появлялся дома в то время, когда он должен еще быть на работе, то залезал в дом через окно или балкон (для внезапности он порой залезал на балкон когда еще никого не было дома, ждал, когда кто-то придет и начнет заниматься своими делами, а потом резко показывался с охотничьим ружьем в оконном проеме). Иногда среди ночи гремел ружьем, чтобы опять же напугать. Со мной он перестал вообще говорить, мог по-хамски вытолкнуть из комнаты или, когда я на кухне разогревала обед, гаркнуть: «пошла вон!» (принимать пищу долгие месяцы приходилось в комнате); мог зайти в душ, когда я мылась, и сказать какие-то гадости о моей внешности. Из дома стали часто и в большом количестве пропадать вещи (причем и мелкая электроника и бытовая техника, и даже носильные вещи, принадлежащие мне, и декоративные предметы: например, картины или вазы). Кода готовились к суду, отец пытался заискивать передо мной (но в этих заискиваниях было и крайнее издевательство): то задавал единственный вопрос «как у тебя дела?» и не слушал, что я ему отвечала (т. к. поддержать разговор дальше он не мог и мог после моего рассказа снова задать вопрос «как дела?»). То издевательски причитал «ах, как тебе не повезло! Тут родители разводятся, а ты тупая, ты филолог и учишься в Герцена, а еще ты нежеланный и нелюбимый ребенок...», то давал якобы в подарок какие-то мелкие вещи (например, кошелек, ключницу, все очень... Гхм, «бабистое»: если кошелек, то красный и с розовыми цветочками... Причем все вещи явно б/у) и пафосно давал иногда вечером 200 рублей «на проезд и обед» (в условиях большого города, к тому же если ездить из Петергофа в Петербург каждый день в университет, это вообще ни о чем – хватит только на дорогу). Когда я однажды попросила у него немного денег на кино, он разорался: «а тебе не жирно будет, а?». (Он подводил к тому, чтобы опять развязать скандал и не давать мне даже этих жалких денег, причем еще и обвинить в разрыве отношений именно меня). На это я ответила лишь «вообще-то все отцы, даже если уходят из семьи, помнят, что дети остаются по-прежнему ИХ детьми, а не становятся автоматически чужими». На это он снова попытался снова выдумать какую-то бредовую историю про меня и рассказать ее мне же. Также подговаривал меня в суде свидетельствовать против мамы (эти разговоры мне удалось пресечь не менее циничным предложением: «а что ты мне за это дашь? Я буду жить в доме твоей новой семьи? Ты будешь ко мне хорошо относиться? Ты не будешь меня бить?»). Словом, после этого он снова меня снова стал называть «недееспособной», «инфантилкой», «сомнамбулой», «зомби, которой мать управляет», «тупицей, за которую другие думают». Более того, стал угрожать через суд заставить меня как ребенку выплачивать ему «родительские алименты» (хотя я тогда училась в вузе и официально не работала).
-- Переехав жить к богатой любовнице, отец все равно часто появлялся дома. Он неоднократно отрабатывал собственную детскую травму (его отец-алкоголик, когда моему отцу было лет 6, пришел пьяным домой, выдернул из розетки телевизор и унес пропивать). Делал он это так: приходил в дом якобы для того, чтобы взять что-то из инструментов, но вместо этого обыскивал всю квартиру: открывал ящики, шкафы, ворошил вещи. Если ему что-то нравилось, брал (я понимала, что это он делал для того, чтобы поскандалить, поэтому делала вид, что мне все равно). Однажды вытолкнул меня из комнаты за дверь, пытался найти какие-то мамины или мои документы и, выйдя из комнаты, вылил мне на голову ушат оскорблений за то, что я их куда-то спрятала. Однако абсурдные реплики – еще не все: как оказалось, он еще и рассовал по комнате всякие оккультные штуки, видимо, для того, чтобы напугать и деморализовать (несколько куриных костей с нитками, фото с вырезанными глазами, какой-то песок/землю, гнутые иголки) – я их нашла в ходе уборки после его ухода. Несколько раз он пытался всучить мне какой-то подарок на новый год/день рождения (например, б/у духи в рваной коробке), сопровождая это какими-то «комплиментами наоборот», вроде «ты всегда была несамостоятельной и некрасивой. Я желаю, чтобы ты и впредь такой же оставалась». Все это я пресекала – отказывалась брать подарки и вежливо с улыбкой отвечала ему: «такие теплые поздравления я принять не могу. Пусть они греют тебя». После моих вежливых отказов следовали грубости, гадости и постановка мне в пример взрослых дочерей любовницы. Однако сейчас он все-таки перестал делать так – максимум – иногда звонит и машинально читает абсолютно пустое и не относящееся ко мне поздравление вроде «желаю счастью в личной жизни и здоровья твоим детям» (детей/мужа/семьи у меня нет, и об этом он знает). Если звонит по какому-то бытовому делу маме или мне, то рычит, говорит очень агрессивно, раздраженно (причем эта агрессия все нарастает).