Все статьи
Природа нарушения мышления при шизофрении по Б. В. Зейгарник
18 мар. 2017
2269
Природа нарушения мышления при шизофрении по Б. В. Зейгарник
Зейгарник в своих работах указывает на то, что нарушения познавательной деятельности при шизофрении не являются изолированными, а выступают в структуре с другими нарушениями. Следующий тезис Зейгарник заключается в том, что в основе изменений мышления (и познавательной деятельности в частности) при шизофрении лежит патология мотивационно-личностного звена психической деятельности (т. Н. «личностная/смысловая смещенность» (Это не совсем синонимы, но в данном контексте их можно считать таковыми.) – и именно это является центральным дефектом и выступает в роли основного синдромообразующего фактора при шизофрении. Проявляться это будет не только при исследовании мышления, но и при исследовании других форм психической деятельности (памяти, восприятия, внимания etc).
СФЕРА ПАМЯТИ
СФЕРА ВОСПРИЯТИЯ
Классические эксперименты Е. Т. Соколовой: целью было провести анализ формирования образов восприятия у больных шизофренией и показать, что смысловая смещенность является значимым фактором. В качестве стимульного материала здесь выступали картинки разной степени абстрактности (от предметных изображений до пятен Роршаха), к которым давалось 3 варианта инструкций:
В качестве испытуемых выступали представители «группы нормы» и 3 группы больных (шизофреники, эпилептики и пациенты с лобным синдромом (у «лобных» тоже страдает фактор регуляции и контроля, а эпилептиков включили в выборку как антиподов шизофреников в плане многих особенностей психической деятельности.).
По итогам эксперимента выяснилось, что в «нормальной» группе характер перцептивной деятельности менялся в зависимости от предъявляемой инструкции – каждый раз описание изображения на картинках строилось здоровыми испытуемыми исходя из получаемых инструкций. Так, в случае с «глухой» инструкцией они, как правило, выдавали формальное описание, а если речь шла об исследованиях креативности и интеллекта, то здоровые испытуемые пытались всячески демонстрировать богатство своих способностей. Что же касается больных шизофренией, то здесь картина была иной: качество их ответов мало зависело от смены инструкции. Если им давали «глухую» инструкцию, то процесс описания принимал вид формальных ответов или отказов. В варианте инструкции «исследование воображения» количество формальных ответов и отказов сократилось до 30% (это все равно много – в «нормативной» группе на втором этапе вообще не было формальных ответов). При предъявлении инструкции «исследование интеллектуальных возможностей» результаты больных шизофренией были примерно такими же. Таким образом, при предъявлении всех трех разных инструкций больные шизофренией демонстрировали обилие формальных ответов, тогда как здоровые испытуемые и эпилептики выдавали разные ответы при предъявлении разных инструкций.
Указанные исследования преследовали своей целью подтверждение гипотезы о том, что специфика мотивационно-потребностной сферы больных шизофренией определяет особенности мышления таких больных. В части результатов исследований памяти, восприятия и собственно мыслительного акта, эта гипотеза вполне подтверждается.
На втором этапе Зейгарник поставила перед собой задачу получить подтверждение того, что мотивы больных шизофренией остаются знаемыми, но утрачивают свою побудительную силу. Это достаточно значимый парадокс, характерный для таких пациентов. Для подтверждения этой гипотезы был проведен эксперимент, автором которого был М. М. Коченов (основатель и первый руководитель психологической лаборатории в Институте Сербского). В его эксперименте приняли участие две группы испытуемых: контрольная (здоровые люди) и экспериментальная (больные шизофренией). Суть эксперимента: перед испытуемыми выкладывались 9 заданий, в том числе:
Инструкция заключалась в следующем: выбрать из предъявляемых задач всего 3 задания – но таких, чтобы можно было бы выполнить их за ограниченное время (7 минут). Здоровые по определению выбирали три самые простые задачи и максимально быстро их решали. А вот больные выбирали не то, что попроще, а то, что им больше нравилось – и часто это были сложные головоломки, которые они не могли закончить за отведенное время. Обычно они застревали на понравившейся задаче и решали ее бесконечно долго. Когда их опрашивали после эксперимента, они демонстрировали запоминание исходной инструкции – соответственно, их мотив был знаемым (в противном случае больные не помнили бы инструкцию), но они не руководствовались этим мотивом в своей деятельности и не выдерживали инструкций. Некоторые вместо 100 крестиков в порыве азарта рисовали намного больше, что может говорить о наличии у них какой-то специфической мотивации (которая, однако, не совпадала с мотивацией экспериментатора). Таким образом, мотивы больных шизофренией действительно знаемы, однако теряют свою побудительную силу.
В этом же исследовании Коченова были описаны и другие феномены:
Получение этих результатов сподвигло исследователей на формулирование следующей гипотезы – и утрата мотивами побудительной силы, и адинамия мотивов, и разноплановость мотивации должны проявляться в стиле жизни этих больных. Соответственно, на третьем этапе был проведен анализ биографий пациентов, в ходе которого эта гипотеза также получила подтверждение. Мотивы знаемы, ценности присутствуют, но они не побуждают больных к действию.
CASE STUDY (по материалам лонгитюдного исследования времен Зейгарник)
60-е гг. Молодой человек поступил на консультацию в больницу им. Ганнушкина. Он учился в одной из хороших математических школ и демонстрировал определенные успехи. На консультацию его привела мать, после того, как молодой человек дважды поступал на мехмат МГУ, но оба раза вел себя на экзамене не вполне типичным образом. Вступительное испытание заключалось в решении ряда математических задач, расположенных в порядке повышения сложности. Последние, самые сложные задачи, обычно решали единицы. Данный пациент дважды пропускал начальные простые задачи, но при этом умудрялся решать несколькими разными способами самые сложные. Таким образом, в университет он не поступал. Увещевания матери на предмет того, что надо хотя бы один раз решить задачи согласно инструкции, на молодого человека не действовали. На каком-то этапе он стал довольно странно себя вести (e.g. Однажды пришел в больницу с цветным «ирокезом» на голове). Впоследствии он еще несколько раз пытался поступать в университет – и каждый раз повторял свой странный алгоритм выполнения вступительного задания (более того – аргументировал, почему нужно решать задачи именно так). Из других особенностей пациента – работал он только 1 раз в году, «Дедом Морозом». Причем если родители отоваренных детей предлагали «Деду Морозу» денежку, то он всегда отказывался. До определенного момента все было относительно благополучно, однако после смерти матери пациент испытал первый яркий психотический эпизод – и дальше его жизнь стала чуть сложнее...
По совокупности полученных результатов было установлено, что больные шизофренией обладают спецификой мотивационно-потребностной сферы (мотивы теряют свою побудительную силу etc), а поскольку это звено всегда затрагивается при исследовании всех когнитивных процессов, то на основании анализа всей совокупности признаков делается вывод о том, что особенности мотивационно-потребностной сферы подобных больных имеют статус синдромообразующего фактора при нарушении психической деятельности по шизофреническому типу. Такова общая логика школы Б. В. Зейгарник. Ее можно критиковать, но с 70-х годов более конструктивной схемы еще не придумали
Зейгарник в своих работах указывает на то, что нарушения познавательной деятельности при шизофрении не являются изолированными, а выступают в структуре с другими нарушениями. Следующий тезис Зейгарник заключается в том, что в основе изменений мышления (и познавательной деятельности в частности) при шизофрении лежит патология мотивационно-личностного звена психической деятельности (т. Н. «личностная/смысловая смещенность» (Это не совсем синонимы, но в данном контексте их можно считать таковыми.) – и именно это является центральным дефектом и выступает в роли основного синдромообразующего фактора при шизофрении. Проявляться это будет не только при исследовании мышления, но и при исследовании других форм психической деятельности (памяти, восприятия, внимания etc).
Логика доказательств выстраивалась Зейгарник на основе проведения традиционных патопсихологических экспериментов, изучения биографий больных, анализа историй болезней и анамнестических сведений, а также отдельных приемов из экспериментов школы Левина. В итоге были получены доказательства того, что особенности познавательной деятельности больных шизофренией обусловлены спецификой мотивационно-потребностной сферы:
СФЕРА ПАМЯТИ
- Эффект Зейгарник у больных шизофренией составляет примерно 1, 1 при норме 1, 9 – это можно объяснить тем, что больные просто не ставят перед собой задачу запомнить предъявляемую информацию;
- У больных шизофренией отсутствует «эффект края», который тоже можно считать индикатором мотивационной «заряженности» испытуемых – его наличие считается признаком того, что испытуемый хотел запомнить предъявленную ему информацию;
СФЕРА ВОСПРИЯТИЯ
Классические эксперименты Е. Т. Соколовой: целью было провести анализ формирования образов восприятия у больных шизофренией и показать, что смысловая смещенность является значимым фактором. В качестве стимульного материала здесь выступали картинки разной степени абстрактности (от предметных изображений до пятен Роршаха), к которым давалось 3 варианта инструкций:
- «глухая» инструкция;
- «исследование воображения»;
- «исследование интеллектуальных способностей и возможностей».
В качестве испытуемых выступали представители «группы нормы» и 3 группы больных (шизофреники, эпилептики и пациенты с лобным синдромом (у «лобных» тоже страдает фактор регуляции и контроля, а эпилептиков включили в выборку как антиподов шизофреников в плане многих особенностей психической деятельности.).
По итогам эксперимента выяснилось, что в «нормальной» группе характер перцептивной деятельности менялся в зависимости от предъявляемой инструкции – каждый раз описание изображения на картинках строилось здоровыми испытуемыми исходя из получаемых инструкций. Так, в случае с «глухой» инструкцией они, как правило, выдавали формальное описание, а если речь шла об исследованиях креативности и интеллекта, то здоровые испытуемые пытались всячески демонстрировать богатство своих способностей. Что же касается больных шизофренией, то здесь картина была иной: качество их ответов мало зависело от смены инструкции. Если им давали «глухую» инструкцию, то процесс описания принимал вид формальных ответов или отказов. В варианте инструкции «исследование воображения» количество формальных ответов и отказов сократилось до 30% (это все равно много – в «нормативной» группе на втором этапе вообще не было формальных ответов). При предъявлении инструкции «исследование интеллектуальных возможностей» результаты больных шизофренией были примерно такими же. Таким образом, при предъявлении всех трех разных инструкций больные шизофренией демонстрировали обилие формальных ответов, тогда как здоровые испытуемые и эпилептики выдавали разные ответы при предъявлении разных инструкций.
Указанные исследования преследовали своей целью подтверждение гипотезы о том, что специфика мотивационно-потребностной сферы больных шизофренией определяет особенности мышления таких больных. В части результатов исследований памяти, восприятия и собственно мыслительного акта, эта гипотеза вполне подтверждается.
На втором этапе Зейгарник поставила перед собой задачу получить подтверждение того, что мотивы больных шизофренией остаются знаемыми, но утрачивают свою побудительную силу. Это достаточно значимый парадокс, характерный для таких пациентов. Для подтверждения этой гипотезы был проведен эксперимент, автором которого был М. М. Коченов (основатель и первый руководитель психологической лаборатории в Институте Сербского). В его эксперименте приняли участие две группы испытуемых: контрольная (здоровые люди) и экспериментальная (больные шизофренией). Суть эксперимента: перед испытуемыми выкладывались 9 заданий, в том числе:
- счет по Крепелину;
- корректурная проба Бурдона;
- кубики Кооса;
- «нарисовать 100 крестиков»;
- «собрать цепочку из скрепок»;
- «построить «колодец» из спичечных коробков»
Инструкция заключалась в следующем: выбрать из предъявляемых задач всего 3 задания – но таких, чтобы можно было бы выполнить их за ограниченное время (7 минут). Здоровые по определению выбирали три самые простые задачи и максимально быстро их решали. А вот больные выбирали не то, что попроще, а то, что им больше нравилось – и часто это были сложные головоломки, которые они не могли закончить за отведенное время. Обычно они застревали на понравившейся задаче и решали ее бесконечно долго. Когда их опрашивали после эксперимента, они демонстрировали запоминание исходной инструкции – соответственно, их мотив был знаемым (в противном случае больные не помнили бы инструкцию), но они не руководствовались этим мотивом в своей деятельности и не выдерживали инструкций. Некоторые вместо 100 крестиков в порыве азарта рисовали намного больше, что может говорить о наличии у них какой-то специфической мотивации (которая, однако, не совпадала с мотивацией экспериментатора). Таким образом, мотивы больных шизофренией действительно знаемы, однако теряют свою побудительную силу.
В этом же исследовании Коченова были описаны и другие феномены:
- ЯВЛЕНИЕ АДИНАМИИ МОТИВОВ: больные шизофренией не принимали мотив как действующий, но и не предпринимали никаких действий, которые бы способствовали их выходу из экспериментальной ситуации (отказы) – вместо этого они реализовывали свои специфические мотивы. Таким образом, вместо отказа от мотива происходила его подмена;
- ФЕНОМЕН РАЗНОПЛАНОВОСТИ МОТИВАЦИИ: пациенты не могли принять четкое решение в пользу выбора той или иной задачи – им было интересно и то, и это, хотя основной инструкцией по выполнению этих заданий они все равно не руководствовались. При этом мотивы могли быть самыми разными – вплоть до игровой мотивации (несмотря на то, что все испытуемые были взрослыми).
Получение этих результатов сподвигло исследователей на формулирование следующей гипотезы – и утрата мотивами побудительной силы, и адинамия мотивов, и разноплановость мотивации должны проявляться в стиле жизни этих больных. Соответственно, на третьем этапе был проведен анализ биографий пациентов, в ходе которого эта гипотеза также получила подтверждение. Мотивы знаемы, ценности присутствуют, но они не побуждают больных к действию.
CASE STUDY (по материалам лонгитюдного исследования времен Зейгарник)
60-е гг. Молодой человек поступил на консультацию в больницу им. Ганнушкина. Он учился в одной из хороших математических школ и демонстрировал определенные успехи. На консультацию его привела мать, после того, как молодой человек дважды поступал на мехмат МГУ, но оба раза вел себя на экзамене не вполне типичным образом. Вступительное испытание заключалось в решении ряда математических задач, расположенных в порядке повышения сложности. Последние, самые сложные задачи, обычно решали единицы. Данный пациент дважды пропускал начальные простые задачи, но при этом умудрялся решать несколькими разными способами самые сложные. Таким образом, в университет он не поступал. Увещевания матери на предмет того, что надо хотя бы один раз решить задачи согласно инструкции, на молодого человека не действовали. На каком-то этапе он стал довольно странно себя вести (e.g. Однажды пришел в больницу с цветным «ирокезом» на голове). Впоследствии он еще несколько раз пытался поступать в университет – и каждый раз повторял свой странный алгоритм выполнения вступительного задания (более того – аргументировал, почему нужно решать задачи именно так). Из других особенностей пациента – работал он только 1 раз в году, «Дедом Морозом». Причем если родители отоваренных детей предлагали «Деду Морозу» денежку, то он всегда отказывался. До определенного момента все было относительно благополучно, однако после смерти матери пациент испытал первый яркий психотический эпизод – и дальше его жизнь стала чуть сложнее...
По совокупности полученных результатов было установлено, что больные шизофренией обладают спецификой мотивационно-потребностной сферы (мотивы теряют свою побудительную силу etc), а поскольку это звено всегда затрагивается при исследовании всех когнитивных процессов, то на основании анализа всей совокупности признаков делается вывод о том, что особенности мотивационно-потребностной сферы подобных больных имеют статус синдромообразующего фактора при нарушении психической деятельности по шизофреническому типу. Такова общая логика школы Б. В. Зейгарник. Ее можно критиковать, но с 70-х годов более конструктивной схемы еще не придумали